Дело об исчезнувшей красотке
Шрифт:
— Да нисколько, пожалуйста. Пройдите сюда.
Он проводил меня к телефонному столику у подножия устланной коврами лестницы. Я снял трубку, набрал номер Сэмсона и уже через несколько секунд с ним разговаривал.
— Сэм? Это Шелл говорит. Знакомы ли тебе тупорылые близняшки по имени Сипель? Питер и Пол?
— Кое-что слышал, но в данный момент они не в розыске. А в чем дело?
— Да вот пришлось им морды начистить. Оба сейчас остались в шикарном двухэтажном особняке на Алоха-стрит. Это, если ехать от Сент-Джордж, второй дом. Номер заметить не
— Какого черта ты туда полез? Ты что, с ума спятил?
— Я не спятил, со мной все нормально. Просто раньше позвонить не было возможности. Эти двое удерживали у себя сестренку той девицы, Джорджии Мартин. Я нашел ее и вернул отцу.
— А не пошел бы ты… О'кей, Шелл, мы туда выезжаем.
— Это не все, Сэм. Эта сестренка, Трэйси Мартин, за ней могут запросто снова наведаться. Сейчас она у себя дома, и я был бы тебе очень обязан, если бы кто-нибудь мог сюда подскочить и присмотреть за домом.
— О'кей, я понял тебя. Что еще, господин комиссар?
— Пока все, Сэм. Я рекомендую тебя на повышение.
— А пошел ты…
— Слушаюсь, сэр! Ну, пока. Загляну попозже.
— Только не слишком поздно. Мне, парень, тоже иногда хочется баиньки. Ты-то холостяк, крутишься как хочешь. А моя половина может и затосковать, если не будет видеть муженька хотя бы раз в сутки.
Я ответил, что не надо пудрить мне мозги, и повесил трубку.
Корнелл Мартин, естественно, все слышал. Он был озадачен, но предельно собран.
— Удерживали у себя? — спросил он. — Но почему?
Не сводя с меня внимательных голубых глаз, он задумчиво водил пальцем по переносице.
— Если честно, господин Мартин, то я не знаю. Вернее, не уверен. Мне повезло, и я нашел ее. И чертовски повезло в том, что нам удалось выбраться. Спросите Трэйси сами — она все расскажет.
— А не удалось вам узнать, кто… кто убил Джорджию?
— Нет. Кое-какие детальки есть, но нужно еще поработать. Господин Мартин, Трэйси сказала, что у вас в доме есть оружие, это так?
— Да, у меня прекрасная коллекция.
— Ну что ж, ружья иногда должны стрелять. Я осмелюсь предложить вам, — это то же самое, что я предложил Трэйси, — зарядите несколько экспонатов из вашего домашнего музея и на всякий случай держите их наготове.
— Я так и сделаю. И не объясняйте зачем.
— И еще одно. Сейчас сюда прибудут из полиции. Вы уж извините за неудобство, но… так будет лучше.
Хозяин дома с любопытством разглядывал мою физиономию и грязный костюм.
— Святые угодники! — воскликнул он. — Я так обрадовался, увидев Трэйси, что даже не обратил внимания на ваш вид! Что с вами случилось? Вы в порядке?
— Да, со мной все нормально. Простите, сэр, но я должен бежать. Еще раз повторяю — пока ничего определенного. Как только узнаю — сообщу немедленно.
Корнелл Мартин улыбнулся:
— Извините, мистер Скотт, но Трэйси для меня — это уже достаточная определенность. — Голос у него дрогнул. — Делайте все, что сочтете необходимым.
Я открыл рот, чтобы пролепетать что-нибудь вроде: «Зачем это вы? Можно бы и потом», — но Корнелл Мартин перебил меня с присущей ему в обхождении с людьми твердостью:
— Больше от вас на эту тему я слышать ничего не желаю. Хотите выпить?
— Нет, благодарю. Как-нибудь в другой раз. Мне нужно предупредить вас. Я могу исчезнуть на день, а то и на два. Работаю один, ни секретарши, ничего, но знайте — как только что-то выяснится, я позвоню или приеду.
Он еще раз потряс мне руку:
— Договорились, мистер Скотт. Спасибо вам. О, мистер Скотт, у вас на губах остались очень характерные красные отпечатки.
Корнелл Мартин усмехнулся, глядя, как я поспешно вытер рукавом губную помаду от поцелуя Трэйси.
Потом я поехал к себе, оставил машину напротив «Спартан-Апартмент-отеля» и поднялся в квартиру.
Лина встретила меня в дверях с бутылкой виски в руках, которую она, как я понял, приготовила специально для моего возвращения. Лина поставила бутылку на пол и всплеснула руками.
— Dios mio! Кто тебя так?
— Привет, Лина, — ответил я.
— Что случилось?
— Так, повздорили.
— Ничего себе повздорили. У тебя ничего не вышло?
— Да нет, я даже, можно сказать, оказался победителем. Но, как говорится, победил с минимальным преимуществом.
Она вздохнула:
— Pobrecito! [15]
— Подожди, я сейчас. — Я направился через спальню в ванную. — А ты пока налей выпить.
О, видели бы вы меня в тот момент. Кровь пятнами запеклась по всему лицу, физиономию перекосило, челюсть выехала куда-то в сторону. Оба рукава пиджака были полуоторваны, и клочки белой ватной набивки торчали из-под коричневого габардина, как шутовские эполеты. На лице, где крови не было, пристала грязь с пола, на котором я спал. И сквозь эту грязь проступали капли пота. В общем, окажись я тогда на кладбище, любой принял бы меня за восставшего из могилы мертвеца.
15
Бедняжка! (исп.)
Я снял костюм, вычистил карманы и выбросил его в мусорный бак. Двести долларов псу под хвост, неплохо. Оставил себе только подтяжки.
Сначала горячий, потом холодный душ сделал свое дело, и я почувствовал наконец, что опять становлюсь человеком. Вернувшись в спальню, я бросил носки, трусы и рубашку в корзину для грязного белья, переоделся в чистое и достал из шкафа один из оставшихся пяти костюмов. Я выбрал двубортный голубого цвета. К нему достал белую рубашку с широким воротничком, вязанный ромбиками шерстяной желто-голубой галстук и пару почти не разношенных ботинок из желтой кордовской кожи. Я оделся и обулся. Можно начинать все сначала.