Дело об исчезнувшей красотке

Пратер Ричард Скотт

— На наемного убийцу ты не похож. Как не похож ни на кого, с кем мне раньше доводилось иметь дело.

— Что еще за чушь ты несешь, парень? — Глаза у него широко раскрылись и немного выпучились. Он засмеялся, но быстро успокоился. — Я наемный убийца? На пушку берешь?

Я покачал головой:

— Нет. Это я сначала так подумал. Но ты водишься с чертовски дурной компанией.

Хозяин номера пододвинул стул и сел:

— Ну-ка, ну-ка, что ты сказал? Какая компания? Объясни все толком, мистер Как Тебя…

— Скотт. Шелл Скотт. Видишь ли, я…

— Хватит. Я тебя знаю. То есть хочу сказать, что слышал о тебе. Чем докажешь?

Я бросил ему мой бумажник, он взглянул на удостоверение и вернул его.

— Что же это получается? — усмехнулся он. — Да провались я на этом месте! Может, оно и к лучшему? — Он снова усмехнулся.

— Напрасно веселишься, дружок. Я ехал за тобой с бульвара Сильвер-Лэйк и видел, как ты входил в этот дурацкий храм, видел, как ты оттуда вышел, а потом сел тебе на «хвост». И теперь мне не терпится услышать, какую роль отводят тебе горе-пророки из Внутреннего Мира.

— И это все? — Он отхлебнул из стакана. — Ты умрешь со смеху, когда узнаешь. Я — писатель, Скотт. Да-да, писака Джордан Артур Брент собственной персоной. Ты наверняка ничего обо мне не слышал, но Нарда без меня — все равно что гром без молнии.

«Неплохо, очень неплохо, — отметил я про себя, — похоже, что не врет». А вслух сказал:

— Мне известно, как минимум, об одном убийстве и нескольких покушениях на убийство, не считая похищения заложников и черт знает чего еще, и во всем этом напрямую замешан Нарда, о тесном знакомстве с которым ты только что так запросто упомянул.

— Убийство?! Не может быть! Ты меня не обманываешь?

— Не обманываю. И если ты сейчас хоть что-то от меня утаишь, я это припомню, клянусь.

Джордан набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул:

— О, святой великий Боже! Мне необходимо промочить горло. Ты будешь?

В знак согласия я кивнул. Он пошел к комоду и выдвинул ящик. Видя, что Джордан достает оттуда бутылку, а не пистолет, я вынул правую руку из кармана плаща. Бутылка была с классным американским виски. Я почувствовал к Бренту расположение.

— Разбавляю обычной водой, Скотт. Извини, но больше ничего нет.

Хотите не хотите, но этот Брент оказался неплохим малым.

Он мигом слетал в ванную за вторым стаканом и плеснул в оба две солидные порции виски, добавил воды, протянул один стакан мне и снова сел, где сидел.

— Признаюсь как на духу, Скотт, ты меня ошарашил. Вот это новость! Может быть, просветишь немного?

— Хорошо. Но первое: что ты сегодня делал у Нарды?

— Я же сказал: я — писатель. Могу показать кучу возвращенных рукописей. А впрочем, ну их к черту. В общем, у нас с ним контракт. К определенному времени я должен нацарапать определенное количество страниц всякой идиотской чепухи типа: «разум превыше всего» и «положитесь на меня, мадам, я проведу вас к свету», — за что он мне тут же отстегивает наличными пятьдесят баксов. И все мои рукописи принимаются без оговорок и исправлений. Полный контакт с редактором. Ты что думаешь, виски у меня от гонораров из «Сэтэдэй ивнинг пост»? Как бы не так. Это все от его святейшества Нарды.

— Значит, сегодня вечером ты ходил к нему с очередной лекцией?

— Ну да. Такую речь накатал — пальчики оближешь. Ты послушай. «Ученики мои. Последователи…»

— Стоп, стоп, стоп! Со мной можешь не распаляться. Я был там и слышал.

— Да-а? Ну и как, впечатляет? А как ты, кстати, забрел туда? И когда, сегодня?

— Сегодня утром. Но не об этом разговор. Что еще тебе известно про Нарду и его банду?

— Банда — это ты правильно сказал. Банда и есть. Что там творится — трудно представить. Хотя деньги рекой текут. Но, Скотт, я и впрямь мало что о них знаю. С меня требуют эту писанину, я им ее вовремя вручаю, все оговорено. Всегда одно и то же — стучу в дверь, отдаю Нарде написанное, забираю пятьдесят долларов и сматываюсь. Все. Но прошу тебя: если что, то я этого не говорил. Мне платят, чтобы я помалкивал. Просто ты меня немного напугал, а к тому же, когда я узнал, что ты сыщик… Короче, я подумал, что тебе можно рассказать.

Джордан подошел к тумбочке у кровати, достал кошелек и вынул оттуда полусотенную купюру.

— Ты только взгляни. Как я его обожаю! — Он смачно приложился губами к усам взирающего с хрустящего банкнота президента Гранта. — Так бы и чмокал его! Слушай, Скотт, надеюсь, ты не собираешься лишить меня такого дохода?

— Кто знает. Если повезет, то так оно и будет. Но необходима твоя помощь. Все, что ты знаешь о Нарде и его помощниках. Напрягись.

Он немного помолчал:

— Еще раз повторяю: я знаю очень мало.

— Ну а что ты имел в виду, когда сказал, что все оговорено? Время, когда ты к нему приходишь, назначается заранее или может меняться?

— Как правило, они мне звонят и говорят, что нужна очередная проповедь. Назначают дату и точное время. Как, например, сегодня вечером в одиннадцать.

— А почему именно это время, можешь как-нибудь объяснить?

— Я так понимаю, что главное — это не нарушать их ритуала. Обращение, или как он там называется. В общем, каждый раз время моего прихода туда строго оговаривается.

— А кто тебе звонит?

— Обычно сам Нарда, хотя несколько раз это делала его куколка.

— Какая куколка?

— Да есть там у него одна с томными глазами. Так и оглаживает его сладкими взглядами.

— По-моему, я знаю, про кого ты говоришь. Ее зовут Лорен.

— Вот-вот, она самая. Знать я, конечно, про них ничего не знаю, но пару раз я видел их вместе, и они так призывно друг на дружку смотрели, как будто обоим уже невтерпеж. Хотя сами и пальцем друг до друга не дотронулись. Во всяком случае, пока я там был.

— Не могли дождаться, пока тебя спровадят, так?

Джордан сделал большой глоток, прищелкнул от удовольствия языком и продолжал:

— Я думал об этом, Скотт. Что-то здесь не так. Вроде бы и вздохи, и долгие влюбленные взгляды, но то, как они ведут себя, — неестественно все это. Готов поставить последний доллар — он к ней и не прикасался. Это называется платонические отношения.

— Платонические, говоришь?

— Да. Я всегда обращаю внимание на поведение людей в той или иной ситуации. Это моя работа. Так же, как и твоя, мне кажется, только вот на людей мы смотрим под разным углом.