Дело всей жизни. Книга первая
Шрифт:
Я держал обнимавшую меня, как обезьянка — ногами и руками, любимую девочку и дышал тяжело, еле мог шевелиться, будто застыл железным деревом. Сердце металось, прыгая по рёбрам птеродактилем, душа ревела громче раненного в смертельном поединке тираннозавра, и застыл золотым янтарём блеск её глаз, навечно запечатлев в памяти этот разговор… будто не о сексе здесь и теперь мы говорили, а о… невозможном.
— Я хочу ещё… — прильнула ко мне всем телом, горячей плотью обнимая моё проклятье.
— Нет, Несси…
Глава 27. История сообщающихся сосудов
— Расскажешь, что делаешь?
— То же, что и ты — шампунь от похоти.
Несси долго не засыпала. Лежала в моих объятиях и, наверное, боялась пошевелиться. Мы оба чувствовали, что ров между нами увеличивался в ширину и глубину, а мы наполняли его новыми эмоциями, которые только разобщали нас. Всё как я задумал.
Но легче от этого не становилось. Наоборот. Сердцу будто ограничили пространство, сжимали в тисках всё сильнее, но оно от этого лишь быстрее качало кровь, выплёскивая его в артерии огненной лавой. Я горел, метался, не понимая, как буду жить без неё — моей Несси. Может быть, утренний секс мог бы нас снова сблизить, так хотелось крутить её в руках и попробовать ту кучу игрушек, что припёр с собой, но предпочёл передёрнуть ствол вручную, закрыв глаза и вспоминая то безумство, что мы творили на закрытом вип-балкончике.
Нужно было сосредоточиться на пресс-конференции, но грудь сдавило стальными обручами, а кулак не принёс члену облегчения. Стоило выйти из душа, он налился кипятком.
Закинув в рот горсть капсул, запил минералкой, быстро оделся и вышел из номера. День сегодня предстоял трудный. Я редко общался с журналистами лично — этим всегда занимался пресс-секретарь, но скандал с отцом требовал личного участия. Разумеется, инфоповод другой, но ведь «яблоко от яблони» однозначно подвергнется «допросу».
До начала я успевал перекусить в ресторане и скоординировать действия с Арматом — Несси нужен был кто-то, чтобы сопровождал по городу. Не сидеть же ей в номере до вечера, пока я вернусь.
— Доброе утро, Никита, — услышал откуда-то сбоку голос Наоми. Обернулся и обнаружил её в одиночестве с чашкой кофе за столиком у окна. — Присоединишься?
Её голос звучал совершенно спокойно, а взгляд — на удивление — не убивал похотью. Я поморщился, но присоединился к ней.
— Герман изволит почивать? — поинтересовался для проформы.
— Час назад вернулся в Вашингтон, — поставила чашку на блюдце и сложила локти на столе, скрестив пальцы
— А ты решила погреть кожу на берегах Флориды?
Она на секунду прищурилась и как-то понимающе качнула головой.
— Нет, у меня осталось небольшое
— То есть ко мне, — утвердил, зная, что, кроме отца и — к несчастью — меня, никого у неё нет.
— Нет, не к тебе. С тобой… — она вздохнула и обхватила палец с кусочком пластыря, — всё закончено.
Я не понимал, что за загадки она мне загадывает, да и разгадывать не собирался, но прозвучало это как-то обречённо и тоскливо.
— Надо же, а утро действительно доброе, — усмехнулся.
— Ну-у, хоть у кого-то… Мне пора. Спасибо за компанию.
— И на пресс-конференцию не останешься? — поддел, лукаво улыбнувшись.
— Избави бог!
Наоми грациозно выскользнула из-за стола и ушла, оставив меня в одиночестве. Я попросил чашку зелёного чая и подумал, что на завтрак надо было ехать к Экену, он бы сварил манную кашу.
Армат с ребятами спустились спустя несколько минут, персонал ресторана под руководством моей команды уже готовили ресторан, а акулы пера настраивали оборудование.
— Сэр, всё готово, — подошёл пресс-секретарь. — Всех зарегистрировали, пресс-киты раздали, вот опросники и «рыба».
— Хорошо. Десять минут… — я взглянул на часы, — и начнём. Садись, давай прогоним каверзы, я что-то сегодня не в форме…
Быстро прогнав со мной основное, Дюк прошёл к накрытому синей тканью столу с ровным рядом микрофонов. Закончив вступление с планом «прессухи», он представил меня:
— Никита Германович Соломат, президент корпорации и научно-исследовательского центра «Аппалачи»…
Пятнадцать минут, когда я рассказывал о мнемошлеме, планах развития онкоцентров и оздоровительном движении «Бери выше!», казалось, тянулись вечность. Эти темы вызвали интерес СМИ, и заданные журналистами вопросы радовали глубиной погружения в тему. В непринуждённой атмосфере время пошло быстрее, Дюк рулил процессом ловко и мудро, знал всех по именам, заполнял паузы и разряжал обстановку уместными шутками. Его помощь сегодня оказалась бесценна — настроения не было совсем, мне мерещилось, что это видели все, как бы я ни старался скрыть это.
— Сэр, мы можем завершить сейчас, темы исчерпаны, — шепнул Дюк.
— Нет, продолжим. — Я обратился к журналистам: — Готов ответить каждому… — окинул взглядом тридцать человек, ловивших каждое моё слово, подавил вздох и закончил: — …на один любой вопрос. Времени осталось немного, поэтому прошу формулировать чётко.
— Оу… — выдохнул Дюк, и я почувствовал, как он напрягся, хотя его уверенная поза это скрывала. — В добрый час…
— Сара Бельман, «The Washington Post», — представилась черноглазая девушка, похожая на подростка. — Никита Германович, как вы прокомментируете сексуальный скандал с вашим отцом? — наверное, все услышали ехидцу в её голосе.