Дело всей жизни. Книга вторая
Шрифт:
– Несси… моя Несси… прости… люблю тебя, моя девочка… прости… Несси…
Шептал и слушал любимый голос, пока горячая вспышка, как удар иглой в мозг, не выбила телефон из пальцев.
***
– Ник, ты куда меня привёл? – шёпотом спросила Несси, крепко держась за мою руку.
– Космический центр NASA имени Джона Кеннеди, – широко улыбнулся, отвечая на вопрос, не требовавший ответа. – Здесь проводят уникальные эксперименты и тренируют космонавтов.
Мы
– Это я поняла, – снова шёпотом ответила моя девочка, – но сейчас мы куда спускаемся?
– На минус третий этаж. Тебе понравится, – я притянул её к себе за плечи и потёрся носом о запашистые волосы.
– Здесь всё так… обычно, – немного разочаровано протянула она, когда мы из лифта шли по коридору с встроенными светильниками.
– А ты как себе представляла?
– Что-то вроде ангара, площадки над большим просторным помещением с летающей тарелкой… – прыснула смехом и зажала ладошкой рот.
– Это в кино. А тут всё просто вот так.
– Фи, – дёрнула показушно плечиком, посмотрела на меня искоса и засмеялась.
Я улыбнулся и чмокнул свою Неську в висок. Моя девочка такая трогательная и так похожа на пытливого ребёнка.
Нас привели в единственный в своём роде сурдобокс: акустическая установка полностью гасит вибрацию и звуки до стопроцентной тишины – можно сколько угодно орать, но изо рта не вылетит ни звука, не колыхнёт пространство. И всё это дополнено такой же стопроцентной темнотой.
Закрыв за нами полутораметровую в толщину панель-дверь, нас оставили стоять посреди уникальной камеры. Может быть, моя девчонка о чём-то спрашивала, но я не мог это слышать – для неё самой голос звучал лишь в её голове. Можно было и не закрывать глаза, но я закрыл и замер, крепко прижав к себе Несси. Она ещё не знала, что сейчас случится, а я был здесь не первый раз…
Всего несколько минут требуется мозгу, чтобы испытать сенсорный голод. Он – венец эволюции – существо очень хитрое.
Несси в моих руках вдруг передёрнуло, и она вцепилась в меня так, как, наверное, жертва аллигатора в хлипкий берег.
Мы ухнули в никуда. Ноги не чувствовали опоры, перед глазами вспыхивали цветные пятна, а по коже будто расползся муравейник. Несси цеплялась за меня и дёргала ногами, по лицу хлестнули волосы – она закрутила головой, запаниковала. Ощущения действительно ужасные. Мы будто повисли в бездне, а мозг, лишившийся главных источников восприятия окружающего мира, заставлял тело бесноваться, распускать хоть какие-то волны и вибрации, чтобы считать пространство подобно эхолоту.
Я крепко держал мою испуганную девчонку, мы крутились с ней в глобальной пустоте, и всё, что у нас было – запах наших тел и мы сами. Я держался спокойно и уверенно, хотя мозг уже подкидывал галлюцинации: мелькавшие тени, шорохи, странные ощущения – всё, чего нет и быть не могло, но вынуждало двигаться, чтобы мозг мог сориентироваться.
Несси сначала рвалась от меня, в то же время вцепляясь так, что я боялся за её ногти, потом затихла и крупно дрожала, прильнув ко мне всем телом. Тогда я ослабил хватку, подтянул её на руки и почувствовал, как она обняла горячими дрожавшими ладошками моё лицо, неловко ткнув в глаз и ухо, тюкнула губами куда-то в уголок рта, потом рядом с носом и сползла губами к моему рту – даже такие простые движения в абсолюте темноты и беззвучия получаются с трудом. Невозможно сделать шаг, нереально понять, где верх, низ и есть ли под ногами опора. Дезориентированный мозг неспособен дать верные сигналы мышцам, а внутренние органы сбиваются с естественных ритмов.
Несси не целовала меня, что-то пыталась сказать: прижав губы к моим, она двигала ими и заставляла меня повторять эти движения снова и снова. Не с первого раза и с трудом, но я, казалось, понял, некоторые слова: «страшно», «помоги», «уйдём»…
Перехватил её на одну руку, а второй провёл ото лба до губ.
Я знаю тебя.
Я вижу тебя.
Я чувствую тебя.
И, зная, что не услышит, ответил ей движением губ по её губам:
– Я люблю тебя. Я рядом.
Смял её рот поцелуем, таким, чтобы забыла о страхе, чтобы стать центром её вселенной, единственной опорой и спасением…
Через несколько минут, когда уже казалось, что прошла вечность, тихий шелест механизма панели сообщил о конце сеанса. За дверью было темно, как в любой комнате с выключенным светом. Мозг практически мгновенно сориентировался, и всё встало на свои места: пол, потолок, уверенное владение телом. Я опустил Несси и вывел из камеры. Глаза постепенно привыкали к освещению, медленно разгоравшемуся до нормального.
– Как вы? – спросил сотрудник лаборатории, скользнув взглядом по мне и внимательнее вглядываясь в лицо Несси.
Она ещё тяжело дышала и дрожала, её ладошка в моей руке вспотела.
– Страшно… – ответила еле слышно слабым хриплым голосом. – Кричала и даже звука не произнесла… – Несси передёрнуло, она прильнула ко мне.
– Язык – проклятие человеческое, – чуть улыбнулся учёный. – Он от мозга отвязан, разве вы не замечали? Думаем – одно, а говорим – другое, разве не так? Ложь во благо и во спасение, ложь из милосердия, из жалости, из любви, от мести – люди постоянно лгут себе и другим.