Деметра
Шрифт:
— Суки… Из минометов шпарят… Набрали трофеев, теперь изгаляются, твари… — сплюнув, прокомментировал сержант.
— Что со мной было?.. — подняв голову, спросил Антон. — Сколько прошло времени?
Сержант, казалось, не расслышал его слов. Вскинув к глазам электронный бинокль, он припал к брустверу, вглядываясь в укрытое шлейфами дыма пространство.
— Все, кадет, абзац… — внезапно проговорил он. — Их передовой отряд мы шуганули, а теперь держись… атака будет только одна.
Из этого монолога ясно следовало,
— Ну вот и все… — сержант сунул бинокль в чехол. — Время умирать… — он поправил сбившийся на бок коммуникатор: — Лейтенант, вижу группу по центру позиции. До двух сотен бойцов. Смотри, сейчас они выползут прямо на тебя!
Лейтенант Войнич сидел в отдельном окопе, чуть позади основной траншеи, между капониром, отрытым для бронемашины, и позицией сорокамиллиметровой автоматической пушки, которую сняли с разбитого вертолета и, укрепив на самодельной станине, превратили в легкое полевое орудие.
Стрельба на левом фланге утихла, и после доклада Хлудова все внимание лейтенанта переместилось в центр, на уходящую за поворот дорогу.
Позиция взвода была откровенно удачной. Два километра узкой горной дороги просматривались как на ладони. Фланги отряда были прикрыты отвесными скалами и непроходимым лесом, поэтому Войнич не очень переживал за окопавшихся справа и слева кадетов. Главный удар, хотят того инсектовские командиры или нет, придется именно сюда, в самый центр хорошо укрепленной позиции…
Вдалеке от поворота горной дороги вдруг донеслись частые хлопки, и за ними вдруг накатил душераздирающий вой. Еще секунда — и по пологому склону частой россыпью поползли разрывы.
Инсекты учились военному ремеслу с удивительной сообразительностью — двадцать лет назад они использовали в основном легкое стрелковое оружие, а теперь по позиции взвода били минометы.
— Пост—два, где эта чертова батарея?
В коммуникаторе что-то щелкнуло.
— Наблюдаю по вспышкам, квадрат пятнадцать, сразу за высотой пять—девять… — скороговоркой отозвался выдвинутый на вершины скал пост.
«Черт, сейчас хотя бы одну „Кобру“…» — с тоской подумал лейтенант.
Новая волна душераздирающего визга накатила с небес, и разрывы заплясали уже в тылу, за линией траншей, едва не накрыв капонир.
Решение нужно было принимать немедленно. Пристрелочные залпы окончились, и следующий неизбежно накроет позицию взвода.
— Пост—два, обезвредить батарею!
— Понял… исполняю.
Голос корректировщика чуть дрогнул. И он, и лейтенант — оба понимали, что означает этот приказ.
Наблюдательное гнездо было оборудовано на выступе скалы, как раз на равном расстоянии между сосредоточившейся у холма ударной группой инсектов и невидимой отсюда линией траншей.
Небольшой
— Давай, Эрни, мы тебя прикроем, — раздался в коммуникаторе наблюдателя осипший голос Войнича. — Я вывожу бронемашину…
Это были пустые слова.
— Оставь, лейтенант. Делай свое дело. Держи перевал. Будем живы — свидимся…
Седоусый ветеран снял дугу коммуникатора и бережно отложил ее в сторону. Даже невооруженным глазом он видел, как суетятся инсекты возле трех многоствольных станин. Не меняя позы, он нашарил рукой теплый приклад снайперской винтовки, притянул ее к себе и приник к окуляру прицела.
Сухие винтовочные выстрелы, словно щелчки пальца по плотному листу картона, прозвучали над головами двигавшихся по дороге отрядов.
На позиции минометной батареи инсект, уже занесший оперенную мину над черным зрачком нацеленного в небеса короткого ствола, вдруг взмахнул руками, уронив свой смертельный груз, и как подкошенный рухнул на землю, забившись в конвульсиях.
Его агонию прервал оглушительный взрыв, от которого содрогнулись скалы — очередная пуля, выпущенная из снайперской винтовки, ударила в раскрытый ящик с боекомплектом…
Над пыльной дорогой раздался вырвавшийся из сотен хитиновых жвал злобный, разочарованный скрежет. Часть инсектов, подчиняясь неслышимой для человеческого уха команде, бросилась в сторону скального выступа… Звон спущенных арбалетов слился с треском взрывов, и в том месте, где засел человеческий снайпер, в небо полетел огонь и щебень…
Высокий, худой инсект, облаченный в варварское подобие доспехов, выбросил в сторону перевала свою конечность в злобном немом жесте.
Вырвавшись из-за холма, орда наступающих отрядов, словно черная лавина, бегом ринулась на траншеи…
Навстречу движущейся армии ударило оглушительное стаккато автоматической пушки, в ответ сухо и нестройно затрещали трофейные автоматы, и вновь жалобно взвизгнули разряженные арбалеты.
Инсекты падали, скошенные огнем, но живые в безудержном порыве продолжали бежать, и их было слишком много…
Наступал полдень — жаркий, злой и кровавый.
Глава 10. Память
Рассвет в горах начинался пением птиц. Первые лучи налитого багрянцем светила упали на склоны горных хребтов. Кристально-чистый утренний воздух был влажен и свеж, но в нем все еще присутствовал запах гари от бушевавших всю ночь пожаров. По ложбинам тянулись полосы утреннего тумана. Он плыл, как легкий, невесомый саван, пряча под собой страшные последствия вчерашнего боя, словно сама природа пыталась скрыть нанесенные ей раны, завешивая их от постороннего взгляда этими недолговечными, эфемерными одеждами.