Демократизация

Бернхаген Патрик

Линц и Степан добавляют еще один идеальный тип режима – посттоталитарный, но он скорее выглядит как промежуточный этап в демократизации тоталитарных режимов, нежели является режимом per se. Два подтипа авторитаризма, не упомянутые этими авторами, также важны для нас: 1) бюрократический авторитаризм, в котором технократическая гражданско-военная элита управляет деполитизацией мобилизованного общества с целью накопления капитала [610] , и 2) популистский авторитаризм, в условиях которого элиты мобилизуют общество «сверху» для легитимизации режима, одновременно инкорпорируя нижние слои населения. В то время как некоторые страны Южной Америки и Юго-Восточной Азии (Аргентина, Бразилия, Чили, Южная Корея, Тайвань и др.) были под управлением авторитарно-бюрократических режимов, наибольшее распространение в некоторых ближневосточных и североафриканских странах (Египет, Алжир и др.) получил популистский авторитаризм. Линц и Степан выдвинули интересную гипотезу о связи типа недемократического режима и потенциала для возникновения движений, протестов, забастовок и подпольных сетей сопротивления, которые предшествуют либерализации и сопровождают демократизацию. Из данной гипотезы может быть выведено пока еще не вполне развитое объяснение возможных различий в уровнях и скорости возникновения протестов в периоды демократизации.

610

O’Donnell, 1973

Линц

и Степан [611] также подчеркивают необходимость принимать во внимание одновременные переходы (например, простые, когда меняется только режим; двойные, когда меняются режим и экономическая система; тройные, когда также меняются и параметры национально-государственного устройства). В этом смысле важно не только то, был ли предыдущий режим авторитарным или тоталитарным, но и был ли он капиталистическим или коммунистическим. Кроме того, в тех случаях, где имеет место тройной транзит, появляется проблема национально-государственного строительства, когда националистические движения мобилизуются во имя конкурирующих представлений о том, кто должны быть демосом в будущей демократии. Поэтому в то время как в СССР (1991 г.) региональная мобилизация привела к распаду этого политического образования, в Испании она не привела к такому результату. Баскское и каталонское националистические движения подрывали легитимность режима Франсиско Франко, но не были успешными в достижении независимости. Чехословакия (1989–1992 гг.), например, испытала мирный роспуск политии наряду с демократическим и капиталистическим транзитом. Эти изменения могут быть объяснены только переплетением ролей, которые были сыграны элитами старого режима, демократическими элитами, мобилизованными группами и международными воздействиями. В литературе, посвященной социальным движениям, их роль отмечалась при анализе того, как становились более умеренными или радикальными требования автономии/независимости, а также при анализе того, как это способствовало или подвергало риску переход к демократии (см.: [612] ).

611

Linz, Stepan, 1996а, сh. 2

612

Obershall, 2000; Glenn, 2003; Reinares, 1987

Даже несмотря на то что динамический акторно-ориентированный подход транзитологии способствовал развитию интереса к изучению роли, сыгранной движениями в процессе демократизации, он не фокусировался на них. Помимо «элитистской предвзятости» критике были подвергнуты и некоторые другие положения транзитологии. Как утверждают Рут Кольер и Джеймс Махони [613] , транзитологи склонны преувеличивать роль индивидов в сравнении с группами, что ведет к редуцированию процесса демократизации до стратегического инструментального мышления при игнорировании таких имеющих отношение к классам акторов, как профсоюзы и рабочие/левые партии. Также утверждается, что транзитология является государствоцентричной, поскольку подчиняет социальных акторов государственным. Как возражает Гидеон Бейкер [614] , транзитология склонна видеть в движениях и протестных акторах, сконцентрированных на инструментально определенных целях, объекты манипулирования со стороны элит. В то время как неизбежная и желательная «элитизация» процесса демократизации может быть расценена в качестве «железного закона» транзитологов, дальнейшие исследования новых социальных движений и политического процесса продемонстрировали, что взаимодействие между элитами и мобилизованными социальными акторами является необходимым (но недостаточным) условием для процесса демократизации, что поставило под вопрос доминировавшую ранее в литературе по демократизации логику, согласно которой элиты возглавляют и завершают демократизацию. Общее согласие среди исследователей, которые анализируют демократизацию с точки зрения неэлитистского подхода, таково: даже испанская модель транзита не может быть расценена как полностью подконтрольный элите процесс переговоров. Данный транзит характеризовался волнами массовых забастовок, террористическими атаками со стороны националистских движений, нарастающими циклами протеста (см.: [615] ). Данный транзит лучше определить как процесс дестабилизации/высвобождения [616] или как «цикл протеста, переплетенного с взаимодействиями элит» [617] . В целом транзитологию обвиняют в игнорировании долгосрочного, динамического, полного случайностей и конфликтов процесса, связанного с созданием условий для разрушения недемократических режимов. Следующий раздел посвящен именно этому вопросу.

613

Collier, Mahoney, 1997

614

Baker, 1999

615

Maravall, 1982; Reinares, 1987; Foweraker, 1989

616

Collier, 1999, р. 126–132

617

McAdam et al., 2001, р. 186

12.1. Ключевые положения

• Подходы, связанные с модернизацией, уделяют мало внимания акторам в целом и социальным движениям в частности, поскольку концентрируются на экономических условиях демократической стабильности.

• Другие исследователи фокусируются на социальных классах, которые стояли во главе процессов демократизации, но при этом уделяют больше внимания их структурным предпосылкам, нежели вопросам мобилизации.

• В динамическом исследовании демократизации социальные движения считаются важными участниками, но в короткий промежуток времени (только на стадии либерализации), при этом внимание при изучении транзита и консолидации уделяется институциональным акторам.

• Даже несмотря на то что некоторые исследователи упоминают сильное гражданское общество в качестве фактора, способствующего демократическому процессу, обычно транзитология мало внимания (в части эмпирических исследований) обращает на его характеристики и развитие.

Роль «демократизации снизу»: взгляд со стороны исследователей социальных движений

За некоторыми исключениями (например, среди исследователей из Латинской Америки) литература, посвященная социальным движениям, не демонстрирует большого интереса к процессам демократизации. Только недавно концепт политики оспаривания (contentious politics), противопоставляемой рутинной политике (routine politics), был предложен в качестве связующего звена между такими явлениями, как социальные движения, революции, волны забастовок, национализм и демократизация [618] . Даже те исследователи, которые признают важную роль социальных движений, расходятся во мнениях относительно позитивных или негативных эффектов их вмешательства. Иногда люди объединяются против демократических

режимов, требуя авторитарных решений для борьбы с политическим или экономическим кризисом, таким образом предоставляя недемократическим акторам массовый источник легитимности (например, протесты женщин из среднего класса против правительства Сальвадора Альенде в Чили), и некоторые акторы стремятся к ограничению демократических прав в демократических режимах (например, ксенофобские движения против иммиграции в Европе). В других случаях движения, стремящиеся продвигать демократизацию, могут вызвать непреднамеренные последствия в виде увеличения репрессий со стороны государства или создания условий для появления недемократических акторов (например, падение Веймарской республики в Германии).

618

McAdam et al., 2001

Однако во многих случаях действительно присутствует связь между социальными движениями и поддержкой демократии. Например, Чарлз Тилли [619] писал:

Что вызывает прочную, но все еще неполную связь между демократизацией и социальными движениями? Во-первых, многие из тех же процессов, которые вызывают демократизацию, также независимо способствуют появлению и социальных движений. Во-вторых, демократизация как таковая подталкивает людей на создание социальных движений. В-третьих, при некоторых условиях и в ограниченных масштабах социальные движения сами служат продвижению демократизации.

619

Tilly, 2004b, р. 131

Поскольку связь между социальными движениями и демократизацией непроста, главный вопрос исследователей социальных движений таков: «Когда и как движения способствуют развитию демократизации?». В данном разделе рассмотрены два основных подхода к исследованию социальных движений, которые пытаются ответить на вышеприведенный вопрос: подход, связанный с изучением новых социальных движений, и политико-процессуальный подход. Мы начнем с их беглого обзора, а затем проанализируем роль социальных движений на каждом этапе демократизации.

Литература, посвященная социальным движениям, в большей степени фокусируется на опыте стран Западной Европы и Северной Америки, и только недавно исследователи начали обращать внимание на связи между социальными движениями и демократизацией. В Европе подход, связанный с новыми социальными движениями, рассматривает появление нового актора в постиндустриальном обществе. Ален Турен [620] , наиболее известный представитель данного подхода, утверждал, что конфликт между трудом и капиталом был перекрыт новыми конфликтами, связанными с саморепрезентацией общества и типами действий, связанными с его трансформацией. Таким образом, новые конфликты зародились вне фабрик и рабочего движения, а требования захвата власти были отвергнуты и женскими, и студенческими, и экологическими движениями в Западной Европе. Несмотря на то что первоначальная цель данного подхода состояла в объяснении совершенно другого феномена, он широко применялся в 1980-1990-е годы к изучению транзитов в Латинской Америке, подчеркивая культурную и социальную демократизацию, осуществляемую движениями, которые все меньше воспринимали государство в качестве главной стороны взаимодействия [621] .

620

Touraine, 1981

621

Slater, 1985; Jelin, 1987; Escobar, Alvarez, 1992

После падения интереса к демократизации в Латинской Америке и подходу, изучающему новые социальные движения, на первый план в исследованиях трансформаций режимов в результате появления новых демократий в Центральной и Восточной Европе, а также на территории бывшего СССР выдвинулся политико-процессуальный подход. Разработанный изначально в США, а затем быстро распространившийся в Европе, политико-процессуальный подход уделяет более систематическое внимание институциональному контексту, чем это делает подход, изучающий новые социальные движения, подчеркивая взаимосвязи между правительственными акторами, политическими партиями, социальными движениями и протестом. В попытках прояснить, что способствует появлению споров и конфликтов (contention) в либеральных демократиях, исследователи – сторонники данного подхода предположили, что существует нелинейная зависимость между возникновением протеста и появлением политических возможностей [622] . Недавно, однако, некоторые исследователи в США в рамках этого подхода предложили переформулировать транзитологическую парадигму, взяв в расчет роль, которую играет политика оспаривания [623] . В то время как социальные движения не обязательно являются сторонниками демократии, элитистская динамическая модель не объясняет в полной мере демократические процессы. Социальные движения играют на самом деле разные роли на разных этапах процесса демократизации.

622

Eisinger, 1973

623

McAdam et al., 2001; Schock, 2005; Tilly, 2004b

Циклы протеста и волны забастовок в период демократизации

Демократизация в целом связана с разными процессами оспаривания: 1) с циклом протеста в поддержку демократии; 2) с волной забастовок, становящихся все более массовыми и не связанными с синдикализмом. Согласно Джо Форэйкеру [624] , «демократические транзиты отражают широкое разнообразие траекторий и исходов. Роль социальных движений в них обусловлена специфическим ритмом „протестного цикла“, состоянием структуры политических возможностей, случайностью стратегического выбора». Например, в Испании, Бразилии и Перу волны забастовок имели большое значение на протяжении всего или части процесса демократизации [625] . В то время как демократизация в Перу в большей степени ассоциируется с волной забастовок (1977–1980 гг.) против крайне непопулярного режима [626] , в Бразилии имела место волна забастовок (1974–1979 гг.), за которой последовал протестный цикл (1978–1982 гг.), в большей степени вызванный городскими движениями [627] . Иногда циклы протеста и волны забастовок совпадают, но во многих других случаях волны забастовок сильнее на первых этапах сопротивления, затем они идут на спад, а после вновь нарастают в период либерализации и транзита в связке с подъемом цикла протеста, берущего начало из сетей подпольного сопротивления.

624

Foweraker, 1995, р. 90, n. 2

625

Maravall, 1982; Sandoval, 1998; Collier, 1999

626

Collier, 1999

627

Mainwaring, 1987