Демократизация
Шрифт:
Как следует из табл. 12.1, роли социальных движений и других участников политики оспаривания различаются на разных этапах процесса демократизации. Оставшаяся часть этой главы проиллюстрирует данное утверждение на эмпирических примерах.
Таблица 12.1. Роль социальных движений, профсоюзов и политики оспаривания на разных этапах демократизации
Сопротивление недемократическому режиму
Демократизация как процесс начинается гораздо раньше, чем обычно утверждает транзитология. Элиты начинают процесс переговоров, поскольку происходит что-то, что подталкивает некоторых их представителей отказать недемократическому режиму в поддержке. Одной из причин, подрывающих легитимность и (внутреннюю и международную) поддержку режима, является та роль, которую играют подпольные сети сопротивления (underground networks of resistance). Исследователи новых социальных движений из Латинской Америки были первыми, кто начал изучать роль культурного и политического сопротивления авторитарным режимам и создание альтернативных демократических сетей [628] . Движения в защиту прав человека, профсоюзы, церкви способствуют делегитимизации авторитарных режимов на таких международных площадках, как ООН, а также тайному или открытому сопротивлению авторитарному режиму внутри страны. Устойчивость сетей сопротивления к воздействию репрессий играет решающую роль на этом этапе, поскольку сети могут привести к расколам в правящих авторитарных/тоталитарных элитах и подтолкнуть элиты к либерализации даже вопреки их желанию [629] .
628
Jelin, 1987
629
Schock, 2005
В странах, где большинство населения исповедует католицизм, Римско-католическая церковь сыграла очень важную и активную роль. В некоторых странах акторы, связанные с церковью, выступили сторонниками демократии. «Викариат солидарности» (Vicar'ia de la Solidaridad) в Чили осуждал репрессии, преследования и убийства по приказу Аугусто Пиночета, при этом помогая координировать усилия профсоюзов, партий и рядовых активистов, которые организовывали протесты против режима в 1980-е годы [630] . В Бразилии, после принятия теологии освобождения, церковь посредством движения «Малых христианских коммун» (Comunidades Eclesialis de Base, CEB) способствовала воссозданию на низовом уровне пространств, наделявших простых граждан новыми социальными и политическими возможностями [631] . Роль, сыгранная «Малыми христианскими коммунами», стала центральной в борьбе за демократизацию, и церковь выступила посредником в поддерживавшей демократию коалиции профсоюзов и городских движений. Сходным образом на территории проживания басков местное духовенство поддержало оппозицию в борьбе против франкистского режима, помогая сохранить баскский язык [632] . В Польше сложился поддерживавший демократию альянс между Римско-католической церковью и профсоюзом «Солидарность» (Solidarno's'c), ставшим ключевым элементом в сети сопротивления, оказав тем самым помощь в создании необходимых ресурсов для массовой мобилизации в ходе либерализации и транзита [633] .
630
Lowden,
1996
631
Burdick, 1992
632
della Porta, Mattina, 1986
633
Glenn, 2003; Osa, 2003
В других странах, таких как Аргентина, иерархи Римско-католической церкви сыграли роль оказывающего поддержку наблюдателя, а в некоторых случаях стали и активными участниками государственного терроризма [634] , в то время как гражданские сети играли делегитимизирующие роли [635] . «Матери Пласа-де-Майо» (Madres de Plaza de Mayo), «Служба мира и справедливости» (Servicio de Paz y Justicia – SERPAJ) и «Постоянная ассамблея за права человека» (Asamblea Permanente por los Derechos Humanos – APDH), помимо прочих организаций – участников правозащитного движения в координации с транснациональными правозащитными сетями (transnational advocacy networks), инициировали национальные и международные кампании за «правду и справедливость», чтобы выяснить судьбу 30 тыс. «исчезнувших» граждан – похищенных и убитых военными. Занимаясь публичной оглаской фактов преступлений, социальные движения нанесли большой ущерб имиджу авторитарных режимов на международной арене, в частности, в Организации Объединенных Наций и Организации американских государств [636] . Несмотря на то что авторитарные режимы закрыты для любого влияния со стороны политической оппозиции, Маргарет Кек и Кэтрин Сиккинк в своей работе 1998 г. показали, что возникает своеобразная «модель бумеранга» в тех случаях, когда правозащитные сети подталкивают третьи страны и межправительственные организации оказывать политическое давление на авторитарный режим:
634
Verbitsky, 2005
635
Wright, 2007
636
Brysk, 1993; Keck, Sikkink, 1998
Правительства являются главными «гарантами» прав, но также и основными их нарушителями. Когда правительство нарушает права или отказывается признавать права, индивиды и группы зачастую не имеют возможности их отстоять в политических и судебных институтах внутри страны. Они могут искать кого-то или что-то за пределами страны для того, чтобы выразить свою обеспокоенность или даже защитить собственную жизнь. Когда каналы между государством и внутригосударственными акторами заблокированы, может возникнуть модель бумеранга применительно к влиянию, характерному для международных сетей: внутригосударственные неправительственные организации идут в обход своего государства и обращаются напрямую к международным союзникам с тем, чтобы те оказали давление на их государства извне [637] .
637
Keck, Sikikink, 1998, р. 12
Сопротивление авторитарным режимам развивалось также и внутри нерелигиозных культурных групп. В Чешской Республике главная организация в демократическом движении – «Гражданский форум» – появилась в результате объединения деятелей культуры и искусства, которые создали пространство автономии и самовыражения после жесткого подавления студенческих протестов [638] . На этапе сопротивления социальные движения и их союзники могут эффективно продвигать демократические ценности и идеи, которые «разъедают» недемократический режим и приводят к появлению необходимых условий для начала либерализации [639] .
638
Glenn, 2003
639
Для ознакомления со сравнительными исследованиями ролей, сыгранных движениями сопротивления и государственными репрессиями в борьбе за демократизацию в авторитарных режимах Не Вина (1958–1981 гг.) в Бирме (Мьянме), Фердинанда Маркоса (1965–1986 гг.) на Филиппинах и Хаджи Сухарто (1967–1998 гг.) в Индонезии (см.: [Boudreau, 2004]).
Либерализация и рост мобилизации
Чтобы состояться, демократизация требует ускорения определенных движущих сил. Это создает в среде авторитарных элит впечатление, что нет иного выбора, кроме как открыть режим, если они хотят избежать неминуемой или потенциальной гражданской войны, либо насильственного захвата власти демократическими и (или) революционными акторами. Именно так обстояло дело с неудавшейся гражданско-военной социалистической революцией в Португалии в 1974 г., которая стала началом перехода к демократическому (хотя и капиталистическому) режиму, а также с восприятием затянувшегося восстания в Сальвадоре (1994 г.) и в Южной Африке (1994 г.) [640] . Интенсивность протестов и забастовок играет ключевую роль в создании возможностей для элит старого режима осуществлять длительный и подконтрольный им транзит или вероятности быстро потерять власть. Поэтому на этапе либерализации организованное общество открыто воссоздается, принимая гораздо более очевидные очертания, после упразднения некоторых запретов. Данное явление называется «воскрешением гражданского общества» [641] . В этот период движения могут содействовать расширению транзита в направлении эффективной демократии, либо оказывать сопротивление процессу демократизации. На самом деле профсоюзы, рабочие/левые партии и городские движения, в основном из трущоб и промышленных районов, представляются главными акторами, стремящимися к демократии [642] . В Чили движения выходцев из трущоб, организованные членами Коммунистической партии в Сантьяго, были одними из главных участников цикла протестов в 1983–1987 гг. И хотя они не добились своих целей, Аугусто Пиночету стало ясно, что для сохранения власти ему необходим какой-то источник легитимности. Тем самым они положили начало контролируемому переходу к демократии [643] .
640
Wood, 2000
641
O’Donnell, Schmitter, 1986
642
Collier, 1999
643
Schneider, 1995; Hipsher, 1998
Переход к процедурной демократии
Во время перехода к демократии социальные движения могут стремиться к демократизации, социальной справедливости и упразднению «спящих» полномочий, которые ограничивают функционирование возникающей демократии. Хотя в результате высокой степени неопределенности на этом этапе появляются политические возможности для мобилизации, ничего еще не определено и циклы протеста могут принять противоположные направления развития. Фактически «мобилизация усиливает способность противников существующего порядка и элит выдвигать требования, но также и ограничивает набор приемлемых результатов из-за того, что поддержка народа не является безусловной» [644] . Старые (рабочие, этнические) и новые (женские, городские) движения участвуют в больших коалициях, требуя демократических прав [645] . В целом этап перехода характеризуется мобилизацией коалиции сторонников демократии – профсоюзов, политических партий, церквей и социальных движений. Без такой коалиции демократия обычно недостижима, так как движения ее противников могут привести к восстановлению авторитарного/тоталитарного режима. Некоторые правые или военные сети также могут сопротивляться транзиту или пытаться силой вызвать крушение демократии. В качестве примера можно привести деятельность группы военных под названием «Carapitanda» в Аргентине в 1987, 1988, 1990 гг., которая пыталась сорвать суды над военными, подвергавшими пыткам и совершавшими убийства граждан в период правления авторитарного режима в 1976–1983 гг. В других случаях реакция исходит от номенклатуры и принимает форму репрессий, как в случае подавления студенческого движения в Китае в 1989 г., или форму запроса об оказании внешней помощи для контроля над ситуацией, как это случилось в Польше в 1981 г. [646] .
644
Glenn, 2003, р. 104
645
Jelin, 1987
646
Ekiert, Kubik, 1999; Zhao, 2000
Динамика переговоров между элитами и увеличивающаяся радикализация конфликтов на улицах усиливают взаимосвязь между элитами и движениями. Джон Гленн [647] утверждает, что такая переплетающаяся логика транзита имеет комплексный характер. С одной стороны, мобилизация влияет на переговоры элит: они выводят новых акторов на политическую арену, меняют властные взаимоотношения между соперничающими партиями и привносят новые требования в политический процесс, меняя образ действий, с другой стороны, переговоры элит влияют на мобилизацию: сами переговоры изменяют степень открытости политических возможностей для движений путем изменения части требований и приемлемых участников этого процесса.
647
Glenn, 2003, р. 104
Транзитологи считают завершением периода перехода тот момент, когда общество демобилизовано, а в сфере политики главными действующими лицами становятся партии. Однако этот исход является лишь одним из возможных при транзитах. В то время как в Аргентине, Боливии и странах Андского региона демобилизация не состоялась по окончании транзита, в Уругвае и Чили политика быстро институционализировалась посредством партийной системы. Не являясь до сих пор полностью изученной, демобилизация не кажется необходимым условием для консолидации, которая, в свою очередь, зависит от наличия сравнительно институционализированной партийной системы в централизованных и сильных государствах, в которых партии исторически были монополистами в процессе принятия решений и не были полностью уничтожены авторитарным режимом [648] . Более того, Адриан Каратницкий и Питер Акерман [649] утверждают, что основным залогом успешной консолидации является продолжающееся давление на элиты со стороны населения.
648
Rossi, 2007
649
Karatnycky, Ackerman, 2005