Демон и Мадонна
Шрифт:
Дмитрий вскочил и рванул ковер, отбрасывая его в сторону. В полу явно обрисовывались очертания идеально пригнанной крышки люка. Никаких ручек или других приспособлений, позволяющих её открыть, видно не было. Лишь щель, как для электронного ключа. Дмитрий побежал обратно на улицу. Ковалёв уже пришёл в себя и пытался встать с помощью Наамы. Сдерживая отвращение, Дмитрий перевернул тело и стал обшаривать карманы. Ключ нашелся сразу.
– Демон, помощь нужна? – прохрипел Ковалёв.
– Нет, Паш. Расслабься. И, знаешь, не зови меня больше Демоном.
Мадонна услышала какой-то шум за дверью и стала отчаянно извиваться в своих оковах.
– Матерь Божья! – услышала она родной голос и забилась ещё больше.
Волна безумного унижения и отчаяния затопила её сознание раньше, чем радость от осознания близкого спасения. Ведь сейчас Дима видел её голой, бесстыдно распятой на этом ужасном столе, открытой для всего, что этот урод Дагон хотел с ней вытворить. Слёзы унижения покатились из-под маски, а рыдания перекрыли и так затрудненное дыхание.
– Господи, девочка моя любимая, что же он с тобой творил? – голос Дмитрия дрожал и срывался, как и его руки, судорожно пытающиеся освободить её от всех этих ужасных приспособлений.
Наконец, он сорвал с неё маску и вытащил кляп, тогда Мадонна зарыдала в голос.
– Сейчас, любимая, сейчас. – Дмитрий освобождал её руки и ноги.
Едва оказавшись на свободе, Маня обвила его тело, словно лиана, вцепившись намертво, сотрясаясь от истеричных рыданий. Дмитрий прижал её к себе так сильно, что хрустнули кости, вливая своё тепло в хрупкое девичье тело.
– Все закончилось… Девочка моя родная… Любимая моя… Все позади. Мы сейчас выйдем и спалим здесь все к чертовой матери. Тише… Тише, родная, все уже закончилось. – Он раскачивался с ней на руках.
– Эй, вы там как? – раздался хриплый голос Павла.
– Нет! – вскрикнула Мадонна и ещё крепче вцепилась в Дмитрия.
– Пашка, не входи сюда ради бога! – закричал Дмитрий, разворачиваясь так, чтобы скрыть обнаженную Маню от взглядов. – Найдите что-нибудь из одежды!
– Хорошо.
Дмитрий стянул свой свитер и футболку и надел на Маню. Ковалёв принес что-то из вещей Орлова, что нашёл в доме, но Мадонна с яростью отшвырнула их. Павел огляделся в «игровой» Дагона и побледнел, а потом его лицо словно окаменело и он, не говоря ни слова, ушёл наверх.
К тому времени, когда Маня уже достаточно успокоилась, Ковалёв подогнал машину к самой калитке. Все это время Наама так и стояла на улице, не входя в дом, и вид у неё был потерянный.
– Эй! Ты сама-то как? – тихо спросил Павел, подходя к ней и осторожно обнимая за плечи.
– Я никогда не сопротивлялась… – тяжело сглатывая, сказала женщина. – Всегда либо убегала, либо смирялась и терпела… Но никогда не сопротивлялась… Я его так боялась. Всегда. Не знаю, как смогла… Знаю, что это его не убьет, но все равно. Я никогда не решалась.
Плечи Наамы задрожали от прорвавшихся рыданий, и Павел крепко прижал её к себе, гася собственным телом эти содрогания.
– Просто ты всегда была одна. А теперь нас много, и мы справимся, – тихо сказал он, зарываясь лицом в её перепачканные волосы.
– Он вернётся! Разве ты не понимаешь? Он опять вернётся! – задыхаясь от рыданий, говорила Наама.
– Пусть возвращается. Мы теперь будем готовы! А теперь пойдем: я тебя умою, и ты успокоишься.
Но к знакомству никто не был готов. Поэтому женщин усадили в машину, а Павел и Дмитрий ушли на некоторое время. Когда вернулись, из окон дома уже валил дым и пробивались языки пламени.
По молчаливому соглашению остались все в загородном доме Кравеста. Все понимали, что это не конец и предстоит долгий разговор. Павел не отходил от Наамы, все время поддерживая и обнимая её. А она тоже, кажется, отчаянно нуждалась в этих осторожных прикосновениях и льнула к нему, бросая на Мадонну нерешительные взгляды. Чувствовалось, что ей очень хочется поговорить с ней, но решиться на это она не может. Да и Дмитрий, едва они приехали, забрал Мадонну к себе в спальню и явно не был намерен пока никого к ней подпускать.
Дмитрий сам выкупал Мадонну, как ребенка, с мрачным взглядом осторожно проводя пальцами по каждому заживающему розовому следу от ударов. Он беспрерывно говорил ей ласковые слова и нежно гладил, но после первой истерики Маня, казалось, заледенела и лишь изредка бросала взгляд на его лицо, словно что-то искала на нём, и опускала взгляд, когда не находила. В постели Дмитрий вытянулся рядом с напряженным телом Мадонны, боясь оскорбить её неосторожным прикосновением или взглядом. Ощущение, что какая-то ледяная пропасть неожиданно разверзлась между ними, все острее давила на грудь. Дмитрий понимал, что должен что-то сделать, чтобы преодолеть её. Но он не знал, что, боясь причинить ещё больше боли. Никогда в жизни ему не случалось кого-нибудь утешать, и мужчина был совершенно растерян. Он не боялся слёз или очередной истерики, но как преодолеть это застывшее молчание, не знал, и это по-настоящему пугало. Неожиданно Маня прерывисто всхлипнула в темноте, и от этого звука ему словно кол в сердце вогнали.
– Я теперь противна тебе, да? После того как ты видел меня там, на этом столе? Ты больше не хочешь прикасаться ко мне? – дрожащим голосом спросила Мадонна.
Дмитрий чуть с кровати не упал от того, как резко развернулся и сжал её в объятьях.
– Ты что несешь? Да я с ума схожу от желания прижать тебя и никогда не отпускать больше! Я боялся тебя оскорбить, боль причинить! Манечка, любимая моя девочка! Как тебе такое в голову вообще пришло? – Дмитрий чувствовал, как судорожно сжимается у него горло и мокреют глаза.
– Я не хочу, чтобы ты жалел меня, слышишь! Мне не нужно твоя жалость! Хочу, чтобы ты любил меня, а не жалел! Хочу, чтобы желал меня, как раньше! Если это невозможно, то не нужно больше ничего! – горячечно затараторила она, словно боясь, что он не станет слушать.
Дмитрий вдруг испытал огромное облегчение и желание рассмеяться.
– Дурочка ты, Манюня. Как раньше невозможно! – Крепче сжал её в своих руках, почувствовав, как напряглось её тело. – Невозможно, потому что я желаю тебя в тысячу раз сильнее, чем раньше. Я ведь думал в какой-то момент, что потерял тебя навсегда. И тогда я понял, что не смогу без тебя. В моей жизни больше никого никогда не будет, кроме тебя, понимаешь? Это больше невозможно! Ты течешь по моим венам вместо крови, тебя я вдыхаю вместо воздуха. Без тебя мне просто не выжить! Я нуждаюсь в тебе! Ты ВСЁ, в чем я нуждаюсь и чего хочу! Я никогда не любил. Не знаю, что при этом положено чувствовать, какие слова говорить. Знаю только, что без тебя мне не выжить.