Демоны души
Шрифт:
— Мне говорили, что тут творится. Да, во Фритауне такого нет, — кивнул Ривс.
— Видишь? Тут невинный человек может умереть куда быстрее и страшнее, чем это может случиться во многих других городах. Это в башке своей и держи всегда! Уяснил? — свел кустистые брови полковник.
— Так точно, господин полковник!
— Хорошо. Я тебя понимаю, — «гном» вздохнул, откидываясь на спинку своего большого кожаного кресла. — Тебя ж ждало блестящее будущее, твой орден другого не предполагает, а вот оно как обернулось. Но ты подумай, может быть, ты сюда послан, чтобы защитить многих и многих? Может, в этом и есть твоя судьба?
— Я раньше так не думал, — твердо ответил Ривс.
— А ты подумай. У меня как раз место командира взвода вертолетчиков освободилось. Погиб на
— В Летном учили. И на границе с Луисстаном доводилось, — буркнул Ривс.
— Хорошо. Вот недельку повспоминаешь навыки, а потом я тебя командиром назначу, да и по званию ты подходишь, самым старшим будешь. Короче, согласен? — он наклонился вперед над грудой бумаг, громоздившейся по всей столешнице.
— Так точно, господин полковник, — кивнул Ривс.
— Это хорошо. А вот теперь слушай меня серьезно и постарайся обдумать и понять, — Лэндхоуп немного пожевал губу, готовясь к речи. — Я, таких как ты, повидал. Ну, не таких орденоносных и именитых, но похожих. Так вот, ты не рвись подвиги совершать, потому что тут это только к твоей же гибели и приведет, а в худшем случае: заберешь с собой к Зулату нескольких сослуживцев и кого из простых жителей. Так что забудь про подвиги. Тут они не совершаются. Тут надо с монстрами и тварями болотными бороться, а не геройством заниматься. Они, твари-то, тупые и делают то, что испокон веков известно, ничего нового не придумали и думать-то им нечем. А вот такие молодые и горячие как ты, неугомонные, новые методы придумывают, сплошь провальные, правда. И убиваются. Убиваются сами и других убивают. Тебе оно надо?
— Никак нет, господин полковник, — вновь тихо ответил Ривс.
— Поэтому свое геройство остуди, капитан. Оно тут не найдет применения, разве что для нового способа смерти тебя и тех, кто рядом с тобой будет. Твоя смерть — это твоя смерть. Хочешь помереть — помирай, да только так, чтобы никто другой не умер, и техника не пострадала — ее у нас итак мало, — потер подбородок полковник, пожевал губу и потом продолжил. — Сдохнешь — твои трудности, а вот захватишь с собой кого, или технику какую — я тебя и у Зулата в Царстве достану, и он тебя покарает, и Венера за тебя не заступится. Потому, как ты подставишь простых людей, и неизвестно сколько их из-за тебя и потери техники погибнет еще.
— Я понял, господин полковник.
— Что ты понял, капитан? — устало спросил Лэндхоуп.
— В Миранде живут такие же люди, что и во всей Розми, люди, которых я поклялся защищать ценой своей жизни, — обреченно повторил Ривс. — Новых способов истребления тварей не надо изобретать — они безмозглые, нового ничего не придумают, а старые методы итак эффективные.
— Никогда не забывай эти слова. Никогда.
— Так точно, господин полковник.
— Тогда иди к завхозу… интенданту, в смысле, он тебе ключи от квартиры выдаст. Хоромы не фонтан, конечно, но какие есть! Потом ступай на летное поле — принимай дела. Вертушек у нас всего десять, но четыре на ремонте стоят, причем три из них — вряд ли получится когда-нибудь починить, им уж лет по сорок будет, чудо, что вообще летали. Одну — можно починить, но тут проблема: техника главного на днях тоже сожрали, когда нового пришлют — неизвестно, — буднично сообщил «гном».
— Полковник Лэндхоуп, а разве у вас всего один техник? — удивился Ривс. Даже на десять машин нужно хоть три-четыре техника, особенно на такие древние машины, которые находятся в этом мерзком климате…
— Ты чем слушаешь, капитан? — задушевно, прямо как несколько минут назад, когда стакан предлагал, поинтересовался командир части. — Главного сожрали, а остальные пьют не просыхая! Их тоже сюда не по доброй воле сослали, вот они, паскуды, и пьют. Утром еще могут что сделать, днем уже дрыхнут где-нибудь, да и квалификация у них, мягко говоря, так себе. По мелочи если что, поутрянке починить еще могут, а вот коли же серьезное…
— Понял, — тоска вновь начала поднимать голову в душе капитана, но тот от всей души пнул ее.
— Далее, — сложил руки домиком на столешнице полковник. — Две вертушки у нас грузовые, на них никто из боевых пилотов не летает, ну, если только в случае крайней необходимости, но такое редко бывает. Птички эти у нас и для эвакуации, если что используются. Такое тоже случается. Коли кому так не свезло, что эвакуация требуется, ты должен знать: посылать туда грузовую только в сопровождении двух ударных, а лучше трех, но такое редко получается — пилоты пьют и гуляют, паскуды, много. А пьяных или с похмелюги я к вертолетам не подпущу, техника итак на ладан дышит. Коли бухой кто или с похмельем — на губу сразу! — неожиданно хлопнул ладонью по бумагам командир части. — Коли кого эвакуировать надо, ты лучше всего посылай лейтенанта Сантала и младшего лейтенанта Келамью — он хоть балбес знатный, но храбрый, а Сантал опытный уже. Ты с ним вчера летел, они с Келамью в одном экипаже. Но тогда надо Лавджоя предупредить, чтоб он стрелков своих отрядил на машину Сантала.
О! Наконец-то, безымянный пилот обрел имя!
— Понял, — в десятый или двадцатый раз за это бесконечное утро кивнул Ривс.
— Есть у нас четыре ударные вертушки, — полковник Лэндхоуп вздохнул. — На дежурстве вокруг города и по окрестностям летает всегда одна, экипаж второй на дежурстве тут стоит, если что всегда может подлететь. Остальные три экипажа по домам… или по кабакам, там уж как получится. Ночью мы не летаем, но на всякий случай два экипажа тут ночуют, мало ли что! — «гном» опять задумался, продолжил. — Это в нынешнее тревожное время. А так, днем два экипажа, ночью — один тут, остальные дома. Личный состав у нас сейчас не вполне укомплектован. Лейтенанта Ниро покоцали на днях, он как раз эвакуацию прикрывал, когда очередное наступление этих тварей началось. Сесть решил, помочь ученым, чтоб их Сет забрал! Твари его и подрали! До вертушки добрался, но яд у них поганый, думаю, дня через два к Зулату отравится.
— Вы говорили, что командир взвода тоже погиб, вы мне его место предложили, — напомнил капитан.
— Да, — махнул рукой полковник, слегка выпятив губу от неудовольствия. — Он тоже из второй машины вылез. Там прямо на болоте твари жрали ученых. Стрелять с вертушки нельзя — непременно с монстрами всех их жертв положишь, близко больно были. Ну, паскуда героическая и нарушил приказ — покинул вертолет. Его твари тут же и сожрали. Мы только голову да пару костей с потрохами собрать смогли. Он из автомата стрелять начал, пару этих яйцеголовых спас, что правда, то правда, но самого его схарчили за милую душу, — махнул рукой Лэндхоуп, скривившись. — Хоть штурманы догадались взлететь и не полезли геройствовать, иначе и ученых, и пилотов, что на грузовых вертушках были, сожрали бы всех! Да еще и технику погубили бы. Это людей тут легко присылают — виноватых в армии много, а вот техники, да еще поновее, нам не допроситься. Так и живем — латаем, что есть, да на Крома с Венерой уповаем.
Ривсу стало невыносимо здесь находиться.
Обалдеть.
Только голова, да пара косточек с потрохами остались… Это они заживо сожрали вооруженного человека и не одного?! И ведь тот не стоял столбом, пока его рвали на куски.
— Еще есть пара хороших пилотов, сержант Фрейд и старший лейтенант Норрик. С ними будут проблемы, — как ни в чем не бывало продолжил Лэндхоуп. — Норрик сам претендует на твое место, но ты и по званию выше и по опыту, а он очень агрессивный, в драку лезть будет. Это я сразу тебя предупреждаю. Ты его поучи, но будь аккуратен — подставит за милую душу, и трусоват он все же, подлый и трусоватый. Тут за агрессивность свою, за жестокость и побои подчиненных и младших по званию уже десять лет сидит. Думаю, и троих моих, паскуда, сгубил, подставил или струсил, так что будь аккуратнее с ним. А как напьется — так вообще тормоза теряет, но такое с ним, хвала Крому и всем богам Света, нечасто случается.