Демоны римских кварталов
Шрифт:
Жезу проницательно посмотрел на Влада и улыбнулся:
– Ну как? Я тебя убедил? Ты со мной?
– С тобой, Жезу. До последнего дня своей жизни, до последнего вздоха я буду с тобой.
Жезу приблизился к Владу и поцеловал его.
ГЛАВА 43
В комнату заглянула мать.
– Они пришли!
– Пусть ждут во дворе, – не поворачивая головы, ответил Жезу. – Позови только Давида.
В комнату вошел крепкий упитанный мужчина с крупной головой, покрытой густыми черными
– Садись, Давид! – Жезу предложил гостю сесть и протянул ему чашу с вином. – Рассказывай, какие новости в Кесарии?
Давид сделал глоток из чаши, выбрал горсть сыра и стал есть его по крупинкам. При этом он громко сопел и недружелюбно поглядывал на Влада.
– Это наш человек, – успокоил его Жезу. – Он лекарь. Удивительный лекарь!
– Такой удивительный, что сможет оживить умершего? – язвительно спросил Давид.
Жезу усмехнулся и покачал головой.
– Увы, умершего оживить не сможет никто… Так чем ты меня порадуешь?
– Солдаты по приказу Пилата установили в Иерусалиме знамена с изображением Тиберия, – сказал Давид, небрежно стряхивая с усов и бороды крошки сыра. – Мы собрали народ, не меньше двух тысяч, и повели в Кесарию. Мы пустили слух, что Жезу здесь, с нами, он приказывает стоять до последнего.
– Никто не ушел?
– Никто, Жезу. Люди повалились на землю перед резиденцией и лежали так пять дней и ночей. Их окружили солдаты, обнажили мечи, но твое имя придало правоверным мужества. Пилат распорядился убрать знамена из святого города.
– Народ был уверен, что я с ними?
– Абсолютно.
– Что еще?
– Вернулись наши менялы из Рима. Там золото стоит в три раза дороже, чем у нас. Их корабли едва не утонули под тяжестью серебра.
– Пусть меняют серебро на золото и снова плывут в Рим… Столица, как всегда, прекрасна и величественна?
– Римляне тонут в роскоши, Жезу. Там уже не хватает золота. Знать погрязла в долгах. На артистов уходят горы сестерциев. Золотые потоки тратятся на африканских зверей и гладиаторов. В сенате зреет недовольство…
Давид замолчал, пригубил чашу, и его желтоватые глаза снова уставились на Влада.
– Говори! – позволил Жезу.
– Мне стало известно о заговоре против Тиберия.
Жезу, до этого воспринимавший новости совершенно спокойно и даже с легкой насмешкой, внезапно изменился в лице.
– Вот как?
– Заговор возглавляет некто Луций Элий Сеян, префект преторианской гвардии.
– Значит, надо ждать смены власти?
– Самое интересное, Жезу, что в число заговорщиков вошел Понтий Пилат.
Жар ударил в лицо Жезу. Пытаясь скрыть волнение, он встал, прошелся по комнате, разминая пальцы и терзая голову. Давид, наблюдая за ним, сделал свой вывод:
– Наверное, ты подумал о том, что Пилат, занятый в заговоре, ослабит свое влияние на Иудею, и тогда мы станем сильны как никогда?
–
Он вернулся к столу, но разговор не связывался. Давид, отметив, что Жезу пока не готов воспринимать его слова, молча ел, запивая каждый кусочек хлеба большими глотками вина.
– Леви здесь? – наконец спросил Жезу, но по его глазам все же было видно, что он мыслями далек отсюда, витает где-то в Кесарии.
– Да. Он все четыре дня жил в моей кошаре.
– Его никто не видел?
– Он носа на улицу не показывал.
Жезу приказал зайти Леви. В комнату вошел немолодой мужчина довольно неопрятного вида. Он покашливал в кулак и что-то беспрестанно жевал. Его нечесаные волосы клоками выбивались из-под капюшона, глаза испуганно бегали из стороны в сторону.
– Ты хорошо помнишь, что должен делать, Леви? – спросил Жезу.
Мужчина кивнул и начал чесать под мышкой.
– Не беспокойся, Жезу. Даже моя сестра уверена, что я умер.
– Мы закинули в пещеру труп осла, – вставил Давид, несколько отстраняясь от Леви – кажется, этот человек был ему неприятен. – Сейчас там такой смрад, что близко не подойти.
– Пещеру кто-нибудь охраняет?
– Два наших человека.
– Ты их вооружил?
– Как всегда, – ответил Давид, отворачиваясь к окну. – Кольями и дубинками…
Чувствуя, что Жезу не удовлетворен этим ответом, Давид с некоторым раздражением добавил:
– Но ты же прекрасно знаешь, что носить оружие могут только граждане Рима! И если патруль увидит у иудея даже какой-нибудь паршивый кинжал, то висеть несчастному на кресте в тот же день!
– Ладно, – кивнул Жезу. – Будем надеяться, что за эти дни в пещеру никто не заглянул. – Он перевел взгляд на Леви. – Слушай меня внимательно! Сейчас ты пойдешь в пещеру. По кругу, через пустыню, чтобы ни одна живая душа тебя не увидела! Охранники отвалят камень. Ты зайдешь внутрь, разденешься и отдашь одежду. Внутри найдешь погребальную пелену и обмотаешь ею все тело. И про голову не забудь! Потом ложись на камень и лежи до тех пор, пока камень вновь не отнимется, и ты не услышишь мой голос: «Леви, выйди вон!» Встанешь и выйдешь.
– Понятно, Жезу, – покашливая, ответил Леви и осклабился. – Что ж тут непонятного… Вот только… кхе-кхе… ты обещал мне сто динариев…
– Вот же голова ослиная! – усмехнулся Жезу. – Если я тебе сейчас дам сто динариев, то куда ты их денешь? Ты выйдешь из гроба с деньгами?
Давид презрительно рассмеялся и покачал головой.
– Но самое главное, Леви! – уже другим голосом произнес Жезу. – С этой тайной ты должен умереть. Ни один человек не должен об этом знать. Ни один, Леви! Ты должен молчать, как немой! Ни деньги, ни лесть, ни просьбы, ни слезы не должны заставить тебя рассказать правду. Иначе, Леви, даже моей власти не хватит на то, чтобы сохранить жизнь тебе, твоей сестре и твоим детям.