День, когда пришли марсиане
Шрифт:
– Озеро Солнца, - задумчиво сказал Байард.
– Сан-Лейк драйв?
– Он пожал плечами и ткнул в карту пальцем.
– А это?
Малженицер посмотрел туда, куда указывал палец.
– А, это Олимпус Монс. Это гора, настоящий вулкан,самый высокий из вулканов, обнаруженных в солнечной системе. Сейчас, естественно, потухший.
Миссис Свенсон поджала губы.
– Я не знала об этом «Монсе». Это, знаете, звучит приятно, даже как-то… сексуально.
– Мы можем называть ее горой Олимп. Олимпус Маунтэйн паркуэй? Маунт Олимпус драйв?
– сказал ее муж.
– Уже вторая «драйв», дорогой, - заметила миссис Свенсон.
– Запиши названия - попозже разберемся, - скомандовал муж.
– О'кей, Воля. А остальные названия?
– Дайте же ему еще выпить, - добродушно сказал Тэтчер.
– Вы что, не видите, что слишком рьяно взялись за него?
Пей тут или не пей, решил Малженицер, но насели они на него действительно весьма изрядно, и, что больше всего его тревожило, он не понимал, ради чего он сейчас старается. Каждое название, которое он читал на карте, вызывало некую реакцию. Он не понимал, к чему все это. Валлес Маринерис показалось им скучным, хотя по размеру она далеко превосходила Гранд Каньон. Утопиа Планита - в ответ отрицательно покачали головой.
– Видели мы Утопию в Шомберге, - загадочно сказал Байард, и, когда Малженицер ухватился за Хризе Планита и рассказал им, как там опустился американский «Вайкинг», Байард только и заметил:
– Как-то религиозно звучит.
Затем мужчины снова сели, глядя друг на друга. Байард кивнул Свенсону. Свенсон кивнул Тэтчеру. Тэтчер сказал:
– Думаю, пора еще выпить.
– Казалось, он доволен, хотя Малженицер и не видел для этого причины. Свенсон тоже выглядел довольным, он весело болтал, наливая всем по новой, Байард, вставший, чтобы ему помочь, тоже.
– Надеюсь, я был вам полезен, - уныло сказал Малженицер.
– О да, Воля, - лучезарно улыбнулся Байард.
– Идите сюда. Сейчас поговорим о деле. Мне кажется, вы сможете помочь нам в небольшом проекте, который мы собираемся осуществить вблизи Чикаго.
В жизни Малженицера и раньше бывали моменты триумфа - хотя и немного, - но, конечно, ни один не шел в сравнение с этим! Его охватил жар. Малженицер попытался подняться из глубокого кресла, чтобы взять «освежающее» - это уже, кажется, четвертый бокал?
– думал он. Но какое это имеет значение! Когда же и отпраздновать это, если не сейчас?' Чикаго! Он смаковал это слово, глотая новый напиток. Он даже не ощущал сладкого лимонного вкуса. Он смаковал это восхитительное слово. Чикаго - это Америка.
Правда, в замешательстве говорил он себе, он не слышал о каких-либо космических сооружениях вблизи Чикаго. Нет. Такое было в Хьюстоне, или на мысе Канаверал, или в Ванденберге в Калифорнии, или в Хантсвилле в Алабаме. А Чикаго, как был почти уверен Малженицер, находился значительно севернее, поэтому там не могло быть, по крайней мере, посадочной площадки - только русские сажали корабли в холодной зоне, потому что выбора не было.
Малженицер ощутил легкое разочарование. Он видел столько снимков мыса Канаверал - с его песками, крокодилами и пальмами, голубым Атлантическим океаном на востоке… Дурак, сказал он сам себе, пальмы есть ив Афинах. Америка - это космос\ Америка - это Америках Он поймал себя на том, что потеет от радости.
Малженицер украдкой вытер лоб салфеткой, волнуясь, как бы кто не заметил. Он старался сидеть прямо, внимательно следя за тем, что происходит. Чернокожий по имени Свенсон взял несколько напечатанных страниц из папки со штампом стенографистки отеля и серьезно заговорил. Малженицер вздрогнул, когда уловил волшебное слово консультант.
– Да-да, - сказал он, сияя, - консультант. Конечно. Если мой опыт может пригодиться. Я был бы счастлив работать для американской космической программы в любом качестве.
Он остановился. Свенсон покачал головой.
– Это не космическая программа, мистер… Воля. Мы говорим о частном бизнесе. Я думал, что ясно дал это понять.
– О, - сказал Малженицер, - А.
– Он еще глотнул из бокала.
– Да, я понимаю. Я слышал об американских частных космических программах. Чудесно, что они есть. Конечно, поскольку у меня только советские данные, я мало знаю об этих частных проектах…
– Это не космос. Недвижимость.
– А, - слабо кивнул Малженицер.
– Строительство. Недвижимость.
– Трое из нас образовали, видите ли, нечто вроде консультационной организации. Чтобы помочь в осуществлении строительства.
– Это первоклассный участок, рядом с Баррингтоном, - вставил Байард.
– Тридцать один акр в сельской местности, но со всеми городскими удобствами, такими, как вода, канализация… Все. В основном дома с тремя спальнями, каждый площадью около половины акра. Модели домов почти готовы, и улицы уже проложены. Но, видите ли, я не знаю, как их назвать.
– Да, конечно, - сказал Малженицер, на самом деле ничего не понимая. Он взял бумагу, которую пододвинул к нему Свенсон и посмотрел на заголовок. Он гласил:
ДОГОВОР
между Теодором Байардом, Виктором С. Свенсоном и Джеффри Тэтчером, ассоциация «Марсов Холм», с ограниченным партнерством и (пропуск) Солженицером, постоянным русским представителем в Афинах, Греция.
– Придется изменить имя в контракте, - извинился Свенсон.
– Я не был уверен, правильно ли продиктовал.
– Да, для определенности, - кивнул Малженицер, пытаясь понять смысл этого документа.
– Но это прекрасно, - сказал Байард.
– Мы назовем все предприятие «Марсов Холм»! Мы назовем улицы согласно марсианской географии - думаю, никто еще не додумался до этого!
– И это так кстати, - добавила его жена.
– И в любом случае, хватит называть улицы в честь Гарварда, Принстона, Йеля или именами президентов, или по названию деревьев и птиц. Нам было нужно нечто действительно новое.
– И поскольку мы никогда без вас до этого бы не додумались, - добродетельно закончил Тэтчеру- мы решили, что просто нечестно было бы не взять вас консультантом. С авторским гонораром за каждый проданный дом. И аванс в счет вашего гонорара.
– Итак, - сказал Свенсон, - если вы соблаговолите подписать соглашение…