День космонавтики
Шрифт:
Именно поэтому с помощью на орбиту отправлялись не просто контейнеры с грузом и пассажирами, а полноценные космические корабли — в советском варианте это были старые добрые «Союзы», серьёзно доработанные под новые задачи. «Космический батут» забрасывал корабль на орбиту, расположенную несколько выше орбиты станции. При старте кораблю придавалось ускорение при помощи блока твердотопливных ускорителей, так что «горизонт событий» он проходил с некоторой скоростью, далеко, впрочем, не дотягивавшей значения составляющих первой космической или так называемой «круговой» скорости. Этого требовало удобство дальнейшего маневрирования, но ни в коем случае не являлось обязательным — как объяснил студентам Геннадий Борисович, на стартовом столе имелось мощное гидравлическое устройство, подобное катапульте, способное при необходимости просто подбросить
— Итак, оказавшись на орбите, корабль начинает снижаться, — объяснял он, вычерчивая на доске меловые кривые траектории корабля и орбитальной станции, и выписывая рядом с ними столбики цифр, означающие характеристики орбиты, вроде большой полуоси, склонения, аргументов перицентра и долготы восходящего узла. — При этом корабль разгоняется ещё сильнее, включаются маневровые двигатели, корректирующие полёт и обеспечивающие дальнейший разгон до.. кто напомнит, до какой величины?
— Семь и девять десятых километра в секунду! — торопливо отозвался Димка. — Первая космическая скорость, определяемая при помощи…
Не сомневаюсь, что вы это знаете, юноша, хотя на вашем факультете и не изучают небесную механику. — прервал его инженер — Впрочем, если мне память не изменяет, это входит в школьный курс физики, и я рад, что вы его не забыли. Так или иначе, вы, юноша… простите, запамятовал?..
— Ветров Дмитрий, группа Ф-1-72 — торопливо ответил Димка.
— Да, конечно, извините мою забывчивость. Так вот, Дмитрий, вы совершенно правы: набрав эту скорость, корабль ещё раз корректирует параметры орбиты. Далее следует стыковка, манёвр достаточно хорошо отработанный во время предыдущих полётов и нами, и американцами — но об этом мы с вами поговорим в другой раз. А пока упомянем о том, что тот же корабль служит и для возвращения экипажа на Землю. Решение это временное, и вскоре привычным шарообразные капсулы на парашютах сменят так называемые «орбитальные самолёты». Они будут садиться в аэродинамическом режиме и после подготовки отправляться на орбиту вновь и вновь. Конструкция таких вот «орбитальных самолётов» основана американских и советских проектах «космических челноков» — да собственно, это и есть те же самые челноки, только с значительно упрощённой, а значит, и более надёжной двигательной установкой. «Бублик» же, размеры которого позволили бы запускать новые корабли, уже возводится в степи, в полутора десятках километров от существующего стартового комплекса, и через несколько дней я устрою вам экскурсию на строительство…
Неторопливую речь Геннадия Борисовича прервала звонкая трель. Он умолк на полуслове, крякнул, извлёк из-под письменного стола портфель и достал из него самый обыкновенный будильник, исправно оглашавший аудиторию оглушительным дребезжанием. Слушатели, не исключая самого Димки, отреагировали на это смешками. Будильник заменял «лектору» звонок в институтской аудитории — здесь, в библиотеке филиала Центра Подготовки Космонавтов имени Юрия Гагарина, расположенном в Байконуре, подобные излишества предусмотрены не были.
— Что ж, на сегодня мы закончили, друзья мои… — сказал инженер, прерывая звук нажатием на пумпочку звонка. — завтра жду вас в одиннадцать-ноль-ноль здесь же. А пока — желаю вам хорошенько отдохнуть. Это была нелёгкая неделя и все мы нуждаемся в отдыхе и восстановлении сил. Поверьте, скоро они нам понадобятся.
Он обвёл слушателей весёлым взглядом, и Димка заметил тёмные круги под глазами, которые не в состоянии была скрыть массивная роговая оправа очков. Что верно, то верно — неделя перед стартом выдалась, мягко говоря, хлопотной, и хорошо, что теперь им дали два дня на отдых — до конца практики ещё три недели, и работы предстоит немало…
— Кстати, — заметил Геннадий Борисович, укладывая в портфель сначала будильник, а потом папки с бумагами. — В ближайшее время здесь заработает новый стартовый комплекс, и мощности завода сжиженных газов придётся, по меньшей мере, утроить — это помимо того фронта работ, который ожидает ваших коллег-криогенщиков на самом стартовом столе. Так что, если кто-то из вас задумывается о подобной перспективе — сейчас самое время, ребята!
«Он что, мысли мои читает?.. — гадал Димка, выходя вслед за другими студентами из кабинета. — Что ж, тем лучше — во всяком случае, для него, твёрдо решившего связать свою дальнейшую судьбу с космонавтикой. А где же ещё браться за такое дело, если не здесь, на Байконуре?»
Ленинск[1], город, выросший вместе с космодромом и благодаря космодрому, был построен в Казахстане, в пустыне, к востоку от Аральского моря, на широкой излучине реки Сыр-Дарьи, и вблизи железной дороги «Москва—Ташкент». Днём рождения как города, так и космодрома официально считается второе июня1955-го года, когда официальной директивой была утверждена оргштатная структура «пятого научно-исследовательского испытательного полигона» и создан его штаб, войсковая часть 11284. В том же году было возведено первое на полигоне деревянное здание — а уже через два года с новенького, с иголочки, стартового поднялась королёвская «семёрка», выведшая на орбиту первый искусственный спутник Земли. С тех пор Ленинск разрастался и строился невиданными темпами — стремительно растущему персоналу космодрома и людям, занятым в многочисленных вспомогательных службах требовалось где-то жить, отдыхать, учить детей. Однако по-настоящему уютным и удобным для жизни город так и не стал. Попытки озеленения сводились на нет пустынным климатом, и максимум, чего сумели пока добиться городские службы — это высадить и заставить прижиться несколько рядов хилых лип на центральных улицах города. На окраинах же безраздельно царствовали полынь, саксаул и верблюжья колючка, а редкие арыки почти всё лето оставались пересохшими, несмотря на то, что воду они получали из огибающей город Сыр-Дарьи. Люди же, как постоянные обитатели города, так и бесчисленные командировочные, вахтовики, военные и практиканты, в первую очередь усваивали, что здесь не стоит оставлять окна открытыми — пыль, вездесущая пыль из пустыни скрипела на зубах в любом блюде, набивалась в складки постельного белья и превращала ежедневную уборку комнат в подобие земляных работ. Не спасали даже американские ящики-кондиционеры, установленные в комнатах общежития — хитрая техника то и дело выходила из строя, не выдержав испытания пылью.
Димке Ветрову, считавшему себя (и не без оснований!) большим поклонником и знатоком научной фантастики, Ленинск живо напомнил город-космодром Мирза-Чарле, описанный братьями Стругацкими в повести «Стажёры». Всё здесь было такое же: и огромные грузовики, тянущие прицепы-платформы с контейнерами, и ряды складов-пакгаузов на окраине, и, главное — люди, по большей части, молодые, от студентов в брезентовых, исполосованных надписями и эмблемами куртках-стройотрядовках до инженеров, сотрудников космодрома, и офицеров разных родов войск, которых в Байконуре тоже было великое множество.
Не было, правда, злачных мест, вроде описанных Стругацкими бара "Ваш старый Микки Маус", но их с вполне заменяли кафе на центральной площади и двух примыкающих к ней бульварах. В одном из этих кафе Димка с удовольствием съел три шарика отличного, не хуже чем в московском «Космосе», мороженого, которое молодая, улыбчивая официантка подала ему в блестящей вазочке из нержавеющей стали.
Впрочем, иностранцы в городе как раз были, и немало — даже в общежитии, где разместили практикантов, целое крыло было отведено американцам, студентам из Калифорнийского Технологического, прибывшим на Байконур на практику по обмену. Димка знал, что и в Штатах, на их космодроме находится сейчас группа наших студентов — он и сам рассчитывал попасть в её состав, но помешало недостаточное знакомство с языком. Это тоже была одна из зарубок, сделанных им себе на будущее: сотрудничество СССР и США в космической области развивалось стремительными темпами и, похоже, без отличного знания английского, который наравне с русским становился международным языком общения в космосе, ловить в этой отрасли нечего.
Хватало на улицах и женщин — и не только среди сотрудников космодрома. Горожане, обитающие по соседству с самым крупным на планете космодромом, жили обычной жизнью, рожали и воспитывали детей. Домохозяйки ни торопились куда-то с авоськами и хозяйственными сумками; мамочки выгуливали коляски с малышами, а несколько раз мимо Димки пролетали стайки загорелых до черноты мальчишек и девчонок. Одна из таких стаек бежала вдоль улицы и Димка, поравнявшись с ними, услышал, как ребята громко обсуждают предстоящее купание в реке. «Надо бы тоже сбегать, искупаться… — подумал он. — А то в арыке, что за зданием общежития, вода грязная, да и нет её почти, а душ, хоть и действует исправно, не в состоянии принести удовлетворение.