День космонавтики

Батыршин Борис Борисович

В остальном же бублик смотрелся достаточно эффектно. Вблизи было видно, что он набран из отдельных сегментов, к каждому из которых ведут многочисленные жгуты бронированных кабелей и пучки трубопроводов, обильно утыканных задвижками с колёсами-кремальерами и ящиками с измерительными приборами. Часть трубопроводов были покрыты густым слоем инея — со стоящих рядом серебристых автоцистерн с надписью «ЖИДКИЙ АЗОТ» белыми буквами на голубой полосе в ёмкости, где помещались сверхпроводящие обмотки «батута» закачивались целые озёра сжиженного газа при температуре 77,4 градуса по шкале Кельвина. Димка знал, что это только первый, самый длительный этап операции. Вслед за азотом последует жидкий гелий, но это произойдёт уже непосредственно перед запуском — если продержать эту чертовски холодную (4,2 по Кельвину, это вам не жук чихнул!) и к тому же сверхтекучую субстанцию в баках слишком долго, потери дорогостоящего газа будут огромны.

Если бы Димка поднапрягся,

он сумел бы вспомнить и объёмы жидких газов, потребных для каждого запуска «космического батута», и временные интервалы, в течение которых происходила закачка, и даже тщательно подобранный режим охлаждения сверхпроводящих обмоток — операции тонкой, сложной и заставившей поседеть не одну голову инженеров-криогенщиков. Но сейчас ему было не до того — вместе с остальными практикантами он сначала полюбовался, задрав голову, нависшей над стартовым столом конструкцией — «бублик был укреплён на трёх массивных решётчатых опорах высотой около пятнадцати метров каждая, — потом, подчиняясь указующему жесту сотрудника, игравшего роль экскурсовода, подошли к краю котлована и насладились зрелищем собственно стартовой площадки, с которой и поднялся три дня назад «Союз-К1». Она в общем напоминала те, с которых взлетали его предшественники — разве что, раздвижные конструкции, поддерживающие ракету, были раза в три ниже, и дополнительный котлован, вырытый для отвода газов при старте, был заметно скромнее. Оно и понятно, подумал Димка, ракета только отрывается от поверхности Земли и набирает совсем небольшую скорость с тем, чтобы разогнаться до первой космической уже на орбите. И недаром «финиш-точка» (так называли точку, где корабль выходит из своего прыжка с «космического батута» находится несколько выше орбиты станции, с которое ему предстоит состыковаться — разгон требует времени, и к тому моменту, когда орбитальная скорость корабля сравняется со скоростью станции, он успеет немного снизиться.

Геннадий Борисович, рассказывавший на вчерашнем семинаре обо всех этих тонкостях, помнится, упомянул о том, что в будущем корабли будут забрасывать не на низкие орбиты, как сейчас, ограниченные тремя-четырьмя сотнями километров, а гораздо выше, на так называемые геостационарные орбиты. Название это возникло из-за того, что размещённый на такой орбите спутник как бы висел над одной и той же точной земной поверхности так, что направленная на него антенна практически не нуждалась в корректировке. Такая орбита имеет радиус (если считать от поверхности Земли) более тридцати пяти с половиной тысяч километров; орбитальная скорость на ней в два с половиной раза меньше, первой космической, равной примерно восьми километрам в секунду — и, соответственно, потребуется меньше усилий и топлива для того, чтобы уровнять скорости корабля и станции, которую ещё только предстоит построить и вывести на эту самую геостационарную орбиту. Для привычной «ракетной» космонавтики задача это была бы невероятно сложной и затратной, объяснял Геннадий Борисович — но теперь, когда в нашем распоряжении имеется «космический батут», всё сводится к тому, чтобы подать на сверхпроводящий «бублик» достаточно энергии — и правильно рассчитать параметры «скачка». В чём именно заключается этот самый скачок, и какие физические принципы лежат в основе процесса, которые фантасты именуют «телепортацией» или «нуль-транспортировкой», он не объяснял. Но ничего, уговаривал себя Димка, это ненадолго — не могут же быть засекречены принципы действия установок которые совместно разрабатывают и строят по обе стороны океана? Надо просто проявить терпение, и всё прояснится. Тем более, что сегодня после обеда ему предстоит встретиться с загадочными «кое-кем», о чём его вчера предупредил Геннадий Борисович. И наверняка на этой встрече выяснится что-то очень-очень важное…

В самом деле, почему бы и нет? Уж очень всё происходящее напоминало вспоминавшийся ему давеча эпизод из «Стажёров», где сварщик Юрка Бородин получил из рук матёрых космолётчиков Быкова и Юрковского пропуск в Большой Космос. Конечно, Байконура пока ещё не взлетают ни ядерно-фотонные корабли, направляющиеся к Венере, Марсу, Амальтее и спутникам далёкого Сатурна, ни «звездолёты аннигиляционные, релятивистские ядерные», чья цель лежит в ещё более невообразимой дали, возле звезды Шидар, иначе именуемой Альфа созвездияКассиопеи. И пусть это всё фантастика — но вдруг и ему тоже повезёт? Пусть не так, пусть совсем по-другому, как он сейчас и вообразить-то не в состоянии… но ведь может же случиться что-то такое, что целиком перевернёт его, Димкину жизнь?

— Экскурсия окончена! — раздался гулкий, через мегафон, голос старшего группы. Сейчас организованно следуем к автобусу, и чтобы по дороге — ни шагу за ограничительные полосы! Нарушителям будут аннулированы допуска на объекты космодрома!

Димка с сожалением оторвал взор от громады стартового комплекса, вздохнул и вслед за остальными поплёлся к ожидающим их в полукилометре от стартового стола бело-зелёному запылённому ПАЗику. Маршрут, которого следовало придерживаться, обозначала

нанесённая на бетон разметка в виде диагональных чёрно-жёлтых полос. Конечно, пространство между этими линиями ничуть не отличалось от того, что было снаружи, но Димка знал, что экспериментировать в данном случае не следует. Уже двое из их группы лишились упомянутых «допусков» и в тот же вечер уехали домой — с невесёлой перспективой объясняться в деканате по поводу изгнания с практики и последующим более, чем вероятным отчислением. Но даже если и пронесёт — о распределении что сюда, на Байконур, что на другие объекты космической отрасли после такого можно было забыть навсегда — а разве к тому стремился каждый из них, добиваясь того, чтобы их направили именно на эту практику? Нет уж, лучше забыть о любых дурацких выходках, которые легко сходили с рук что в московском общежитии, что где-нибудь в стройотряде в Минусинске или в подмосковном совхозе, куда их курс каждый сентябрь отправляли на картошку. Здесь же за порядком наблюдают люди с известной трёхбуквенной аббревиатурой на корочках служебных удостоверений, что напрочь не вяжется ни с чувством юмора, ни хотя бы с элементарной снисходительностью.

Казахская ССР,

Г. Ленинск.

16 апреля 1975 года.

— Давно скучаешь, студент?

А? Что? — Димка подскочил в кресле, где он устроился примерно полчаса назад, и не заметил, как задремал. — Ой, это вы, Геннадий Борисыч! А я тут немного…

— Ничего, ничего… — инженер добродушно улыбался. — После трудного дня не грех и на массу придавить. Небось, укатали вас сегодня на стартовом комплексе?

Да нет, ничего… — молодой человек замотал головой. — Просто в автобусе немного укачало, а потом ещё пообедал — вот и разморило…

— Да, брат, порции тут такие, что не всякий грузчик одолеет. — согласился Димкин собеседник. А насчёт автобуса — это у тебя часто? В смысле — укачивает?

Да нет, что вы! Просто я в конце сидел, а там какие-то тряпки были под сиденьем, от них бензином жутко воняло. Я-то ещё что, а девчонок стошнило, пришлось прямо в степи останавливаться…

В группу практикантов кроме Димки и ещё двоих ребят-криогенщиков входило ещё десятка полтора студентов — в том числе и девушки, по большей части, с факультета автоматики и вычислительной техники. Они работали в большом вычислительном центре, расположенном в городе, и не успели притерпеться к ежедневным поездкам на тряском ПАЗике.

— Ну, хорошо, если так, а то моим знакомым ты нужен здоровый и с безупречным вестибулярным аппаратом. — кивнул Геннадий Борисович. — Впрочем, всё равно проверять будут, и не один раз… Давай-ка сейчас выпьем кофейку, а то меня тоже в машине разморило. Минут пятнадцать у меня есть, как раз поспеем…

И он быстрым шагом направился в угол холла, где рядом с трёхногими круглыми столиками стояли в ряд узкие, со стеклянными дверцами торговые автоматы. В точности, как в кафетерии на втором этаже родного ВУЗа, подумал Димка, и тоже, наверное, продают картонные стаканчики с кофе и яблочным соком, бутерброды и сочники с творогом. Он встал и заторопился за инженером, гадая, кому это он мог понадобиться, да ещё и с исправно функционирующим вестибулярным аппаратом?

Знакомые Геннадия Борисовича, как выяснилось, проживали в номере ведомственной гостиницы с оригинальным названием «Звёздная». Располагалась гостиница в половине квартала от здания библиотеки; неулыбчивый вахтёр в тёмно-синем кителе и военной фуражке без звёздочки кивнул инженеру, как старому знакомому и долго изучал Димкин студбилет и квиток временного сотрудника — такие выписали каждому из практикантов по прибытии на «режимный объект», каковым, безусловно, являлся и космодром, и сам город Ленинск. Многократное сличение фотографий на документах и оригинала (слегка встрёпанного после стремительного, чуть ли не бегом подъёма на четвёртый этаж, поскольку ни один из двух гостиничных лифтов не работал), удовлетворённо кивнул и, сделав пометку в книге регистрации посетителей, вернул корочки законному владельцу. Димку несколько удивило, что вахтёр сидит в холле, четвёртого этажа, хотя у входа в гостиную у них уже просили предъявить документы, и сделали это ничуть не менее въедливо. Может быть, подумал он, здешние постояльцы относятся к какой-то сверхважной категории по каким-то и их покой, соответственно, берегут особо старательно?

— Здесь, в гостинице, сейчас располагается кадровая служба нового проекта. — объяснил Геннадий Борисович, словно уловив Димкины мысли. — Строители, видишь ли, затянули со сдачей основного здания — это недалеко, в трёх кварталах отсюда, — вот и пришлось распихать часть служб по всему городу. Бардак, конечно, неимоверный, а что делать? Сейчас в городе площадей не хватает катастрофически, а будет ещё хуже — с полноценным запуском программы «космический батут» число работающих на космодроме утроится, как минимум, да и в городе населения прибавится...