День Независимости. Часть 1
Шрифт:
— Ну-ну, — недоверчиво покачал головой Сажин. — Жизнь впроголодь прямо-таки написана на твоем лице… Не будем отвлекаться, к делу.
— А чё тут вспоминать? Гражданские у меня редко бывают.
— Что произошло 28 апреля?
Банщик изобразил активную мозговую деятельность, наморщив низкий лоб:
— Да шут его знает…
— Мы же договаривались, на чистоту… Не хочешь? Зря. Может мне не терять с тобой время, не вести здесь душеспасительных бесед, а вызвать официально, повесткой? Предупредив об уголовной ответственности как за дачу ложных показаний, так и за отказ сотрудничать со следствием?
— Подождите, — пробормотал Александр. — Дайте минутку… В тот день… у меня только вояки мылись.
— Около шести вечера к тебе пришел летчик…
— А… — облегченно откинулся на спинку стула банщик. — Вот вы о чем? Сразу бы так и спросили… Ну, получился небольшой конфликт, так мы его сразу замяли. Видите ли, заведение у меня небольшое, всего две помывочных. В одной я ремонт затеял. В работающей уже отдыхали ребята, когда завалился летун и начал качать права. Требовал, чтобы они закруглялись. Он — де, постоянный клиент. Только мне на этих постоянщиков…
— Поскандалил, значит. А трезвый он был, или пьян?
— Ко мне под градусом не ходят. После баньки — пиво — пожалуйста! В парной жар за сотню градусов, сердчишко может клинануть.
— А ребят, что мылись, было двое?
— Ну да, — насторожился Александр.
— И этот среди них?
Сажин выложил перед ним удостоверение капитана Никонова.
Банщик мельком глянул на фотографию.
— Да вроде, — сказал он неуверенно. — Может и он… А вообще, похож…
— А с ним — высокий, худой, глаза глубоко посажены, волос волнистый?
Банщик облизнул сухие губы.
— Если все знаете, чего спрашиваете?
В отделе Сажин появился к вечернему совещанию, и Дзоев, остановив докладчика и обращаясь к полковнику официально на «вы», сообщил о звонке из Управления.
Звонил генерал Наумов, велев срочно разыскать Сажина и связаться с ним.
— Телефон в приемной. Чтобы мы вам не мешали.
Накручивая диск, Сажин подумал о нагоняе, который его ожидает. В беготне за тенью он напрочь забыл пожелание генерала знать о каждом шаге и каждой новой подробности в ходе расследования… А начальство ждать не любит.
Мембрана сухо щелкнула и донесла близкий, словно генерал Наумов находился не за тысячу километров, а в соседнем кабинете, бас:
— Да. Слушаю.
— Здравия желаю, товарищ генерал. Сажин беспокоит.
— Ты где пропал?
— Как вам сказать… На месте сидеть не приходится.
Наумов с ходу перешел к делу:
— Что у тебя получается?
— Дерьмовая ситуация… прошу прощения, товарищ генерал. Похоже, вы оказались правы. Здешние оперативники разрабатывают несколько версий, но приоритетная… — Сажин выдержал паузу, — теракт! Слишком много в деле обстоятельств, которые случайными назвать нельзя.
— Кто они, Евгений Александрович? — дрогнувшим голосом спросил Наумов. — Что о них известно? Количество, направление, следующая цель…
— Пока не знаю. Все, чем мы располагаем: словесными портретами, утерянными документами одного из поджигателей, пистолетной пулей — над ней корпят баллистики — и отпечатком пальца… Отпечаток мы сканировали и электронной почтой переправили в Центральную идентификационную лабораторию. Есть скромный шанс, что владелец «пальчика» имел трения с законом и данные его есть в картотеке. Нам бы только узнать его личность!.. От этого и танцевать дальше… Николай Васильевич, помогите. Поднимите свои связи. Пусть требование не забрасывают в дальний ящик и не ссылаются на загрузку. Иначе месяц ждать будем. Дело очень серьезное, и не терпит отлагательства.
— Хорошо. — Помолчав, ответил Наумов. — Результаты получите к утру. А ты просвети меня о наработках. Завтра на ковер к Первому…
Утром, когда зазвенел телефон, Сажин высвободил руку из-под одеяла и снял трубку.
— Алло…
— Спишь еще, Евгений Саныч?! — раздался бодрый, довольный голос Дзоева.
— Сколько время?
Щурясь со сна, Сажин посмотрел на циферблат наручных часов.
— Ого, уже восемь!
— Эдак все новости проспишь. Молодец твой генерал. Погонял кого надо в Москве; только что факс пришел…
— Минуту, — Сажин встряхнулся, окончательно просыпаясь. — Ну, не тяни.
— Капитан Никонов на поверку оказался Козыревым Михаилом Ивановичем, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженцем Новосибирска. Ранее судим за вымогательство. Среди уголовников имеет кличку «Ряха». До лета прошлого года проживал в Новосибирске.
— Почему проживал? — насторожился Сажин.
— Да потому, что с июня того же года числится в Федеральном розыске за убийство.
— Еще не легче… Блин, все только усложняется. Ладно, еду.
11
Новосибирск. 1 мая 12 ч. 08 мин.
Коснувшись взлетно-посадочной полосы, лайнер сделал короткую пробежку, сбросил скорость, и, гася турбины, вырулил к терминалу аэропорта.
Гоняя во рту мятный леденец, полковник Сажин приподнял светофильтр иллюминатора и прочитал сверкающую надпись на фронтоне: НОВОСИБИРСК — ТОЛМАЧЕВО.
— … температура воздуха за бортом плюс двенадцать градусов, — звучал из динамика грудной голос стюардессы. — Командир корабля и экипаж прощаются с вами и желают самого наилучшего.
Спустившись по крутым ступеням трапа на полосу, минуя зал встречающих, Сажин вышел на площадь к стоянке такси.
Водитель машины, безмятежно слушавший музыку, узнав конечную точку маршрута, заломил полтинник. Спорить полковнику не хотелось, как не хотелось и давиться в общественном транспорте.
«Предъявлю потом Наумову счет», — усмехнулся он, захлопывая дверь.
Ему было не до любования красотами сибирской столицы. Сказывался и перелет, и груз навалившихся дел. А сколько еще здесь их придется провернуть…