День Независимости. Часть 1
Шрифт:
Скольких акций удалось избежать буквально в самый последний момент… Прятавшие лица за размытым бесформенным пятном несостоявшиеся террористы — ныне арестованные — неохотно выкладывали перед камерой подноготную… Сажин залпом допил водку, закусил.
То, о чем повествовали журналисты — сенсация своего рода обывателям — для него обычная рутина. С некоторыми «моджахедами» приходилось лично встречаться и допрашивать.
Сидит трясущееся от ожидания неизбежного возмездия существо, затравленно прячет глаза, мнет пальцы, и голос дрожит, как надорванная струна.
… — Кто несет ответственность за гибель мирных граждан вследствие террористических актов? — на улице опрашивал журналист прохожих.
Респондент, с мутным от похмелья взглядом, сипло высказывался:
— Да наши это рвут! Ага… кэгабэшники… Им война была нужна. Нате, теперь, получите…
Вертлявая студентка, хихикая и отворачиваясь от объектива, ответила, что на такие сложные темы не задумывалась. Оно и понятно: весна, мальчики, любовь…
— Не знаю я… Она прыснула, сморщив веснушчатый нос, и перебежала дорогу.
… — Конечно, спецслужбы! — возмутилась в микрофон богато одетая женщина пенсионного возраста. — За что мы только им платим?.. Никому доверять нельзя! Хорошо, наш дом охраняют. А в соседних жильцы отряды самообороны создают. Все наш мэр — расповадил нерусей. Среди них сплошные бандиты. Никто работать не хочет, зато всяк на иномарках.
… — Шагу нэ прайти! — эмоционально жаловалось за рыночным прилавком лицо кавказской национальности, сдвинув на орлиный нос бейсболку. — Всюду: дакумэнты, дакумэнты… Праписка есть, все равно забирают. «Имеем право, — гаварят, — для праверки личности». Что ее дэсять раз праверять, я в Маскве чэтвертый год живу, и паспорт на руках… Устроили ахоту на вэдьм!»
— А ведь он прав, — рассудил вслух Сажин и выключил телевизор.
Те, кто засылает в Россию козыревых, правы в своих расчетах. У нас издревле во всех бедах ищут происки врагов, и не важно, кто им будет: масоны, евреи, цыгане или чеченцы.
К кому, как не к темпераментным южанам после всполошивших страну взрывов, с подозрением относится население? Прав он или не прав, значения не имеет. Руки за голову, ноги на ширину плеч. Слово против — дубинка по хребту и кутузка за неповиновение или за мелкое хулиганство.
Но кто заподозрит славян? Стоит вспомнить его злоключения на автовокзале…
15
Москва. 3 мая 9 ч. 30 мин.
Утром он прибыл на доклад к начальнику Главного Управления.
Наумов ждал его, и, усадив рядом, внимательно слушал.
— … неизвестные нам полевые командиры решаются на проведение ряда диверсионных акций на территории России. Основная цель: поднять волну негодования общественности на дальнейшее проведение контртеррористической операции, либо вынудить Федеральные власти смягчить занятую позицию и вступить с ними в переговоры. Выигрыш в любом случае: даже во время временной передышки
— Месть за поражение?
— Возможно. Или же ответная реакция на гибель или пленение значимой для мятежников фигуры. Численность группы нам неизвестна. С уверенностью могу говорить о двух фигурантах. Оба европейцы. Личность одного удалось установить. Это уголовник Михаил Козырев, житель Новосибирска, тридцати лет, кличка «Ряха».
— Как он оказался у боевиков? — спросил генерал.
— Сбежал в Чечню, скрываясь от ареста и длительного тюремного срока. По всей видимости, прошел курс обучения в диверсионной школе. Пока мы не знаем, был ли конкретный приказ на уничтожения летного общежития, или диверсанты действовали произвольно, выбирали цель уже на месте.
— Что получается по Моздоку?
— Они прибыли в город 26 апреля, по подложным документам, за два дня до проведения акции. Есть предположение, что путь их пролег через Ингушетию…
— Почему? — удивленно приподнял брови Наумов.
— Двадцать четвертого числа недалеко от административной границей Чечни с Ингушетией милицией в лесопосадках обнаружен сгоревший бронетранспортер. Мы связались с военными. Машина принадлежит 138 мотострелковой бригаде, дислоцированной в Чечне, и числилась пропавшей с 22 апреля. Водитель не найден до сих пор.
— Понятно… — протянул генерал.
— Поселяться в гостиницу и светить документами они не рискуют. Находят старушку, еле сводящую концы с концами, предлагают крупную сумму денег и снимают комнату на частной квартире… Я считаю, в Моздоке сообщников у них не было. А значит, ни взрывчатки, ни транспорта. Ведь куда безопаснее подорвать у здания грузовик.
— Но как они проникли в общежитие?
— Расчет! Прикинули заселенность, почти стопроцентные проблемы с горячей водой. В таких условиях хоть кто-то из жильцов должен посещать ближайшую баню. Хозяину ее хорошо платят, и снимают на целый день.
Наумов потер переносицу.
— И банщику не показался странным заказ?
— Не показался, товарищ генерал. Деньги решают многое. В тот же день, вернувшийся с боевого задания лейтенант Соловьев, посещает эту сауну: как выясняется, в душевой не оказалось горячей воды. Единственная функционирующая помывочная занята. Соловьев — человек по характеру вспыльчивый — устраивает скандал. На шум — со слов хозяина заведения — из помывочной является Козырев и разряжает ситуацию, приглашая в свою компанию.
— Дальше ясно. Водка.
— Так точно. После бани, изрядно захмелевшие, все трое идут продолжать знакомство в общежитие. Выпивку спонсируют новые приятели Соловьева, он предоставляет комнату, проводит через вахту. Дежурный ничего не имел против, ведь шли такие же офицеры как и он, а не гражданские. К тому же знал натуру Соловьева, и пропустил от греха подальше.
— Бдительность наша, — с горечью произнес генерал Наумов. — Говорим, предупреждаем, требуем, и — как мимо ушей.
— Разрешите продолжать?