День независимости. Часть 2
Шрифт:
Журналист отключил запись.
— Что скажешь на это?
— Утка! — с уверенностью заключил Сажин. — Будто никогда с таким не сталкивались… Какой-нибудь сумасшедший или психопат разыгрывает из себя невесть что. Радуев, так тот Кеннеди готов на себя взять…
— Я с вами категорически не согласен, — возразил журналист.
«А твое мнение никто не спрашивал! — срывалось с языка Сажина, но он пересилил себя и, сохраняя лицо, обратился к генералу.
— Нам известно, что группа диверсантов состоит из славян. Звонивший же говорил с ярко выраженным кавказским акцентом.
Вычеров состряпал ироничную улыбочку и скрестил руки на груди.
— Ну, знаете… В таких делах нельзя допускать категоричностей.
— Вы будете учить меня работать?
— Нет, и не собираюсь! Но вы можете со стопроцентной гарантией поручиться, что террористы в какой-то момент не решили сорвать куш и уйти в тень? Ведь, насколько я правильно понял, все они наемники, а для наемника главная составляющая — деньги. И, наконец, посвящали ли заказчики их в свои планы? Или операцию специально разработали для получения крупной суммы, а предыдущие взрывы — демонстрация силы и готовности идти до конца.
— Это — ваши личные домыслы! — повысил голос Сажин. — Разрешите идти, товарищ генерал?
— Не кипятись. — Наумов закрутился на кресле, глядя куда-то под стол. — Константин Юрьевич прав. Мы не имеем права без должного внимания относиться к подобным сообщениям. Речь идет не о чем-то абстрактном, а о жизнях людей.
Вычеров приосанился и с победным видом взирал на полковника.
— К вам в студию выедут специалисты. Аппаратуру поставим на прослушивание. А дальше, по обстоятельствам…
В офис телекомпании Наумов и Сажин подъехали без четверти шесть. На входе их уже ждали.
Курьер повел по нескончаемому коридору к лифту. Поднявшись на пятый этаж, они попали в новый коридор, покрутившись по которому, вышли к стеклянным дверям с логотипом «ТВ — 6».
В заставленном столами и компьютерами зале их встретил Константин Вычеров.
— Проходите, — он пригласил в приемную.
У стола, проверяя подключенную к телефону аппаратуру, возился техник. При виде генерала он вытянулся, но тот досадливо махнул, дескать, не время…
— Работает?
— Как часы, — бойко ответил техник. — Запись будет вестись на наш компьютер. Но если разговор не уложится в минуту, мы не в состоянии определить точку, откуда пойдет сигнал.
— Угу, — неопределенно буркнул Наумов, садясь к столу.
Сажин задрал рукав пиджака, сверяясь с часами.
— Без пяти, — заметив его движение, сказал Вычеров.
Заложив руки за спину, Сажин прошел к огромному окну, глядя на соседнее здание.
Мелодично запиликал зуммер. Сажин непроизвольно вздрогнул.
Вычеров снял трубку и присел на краешек стола.
— Телекомпания…
— Я знаю, куда звоню, — перебил его тот же картавый голос, что утром с кассеты требовал миллионы. — Как обстоят наши дела?
— Видите ли… — неуверенно пробормотал журналист и нажал кнопку громкой связи.
— Вы передали наши условия спецслужбам? Тогда слушайте внимательно.
Теперь говорившего слышали все, находившиеся в приемной.
— Три миллиона американских долларов, стодолларовыми купюрами, должны быть готовы к завтрашнему дню. Упакуете их в спортивную сумку и завтра, в одиннадцать часов, оставите в пустой машине на Охотном Ряду, рядом с Госдумой. Повторяю, в машине никого быть не должно! После того, как наш человек заберет ее и доставит в безопасное место, вы получите подтверждение о прекращении нами подрывной деятельности…
Разговор длился секунд тридцать, и техники вряд ли успели засечь, откуда исходил звонок.
— Тяните время, — подсказывал журналисту Сажин.
Вычеров заупрямился:
— Разговаривайте сами!
Поминая его недобрым словом, полковник вырвал трубку.
— Послушайте. Кто бы вы ни были… Сумма нереальна. Таких денег никто не даст. В лучшем случае, тысяч сто. К тому же за день ее не собрать.
Его оппонент молчал, взвешивая. В динамике раздавалось учащенное дыхание.
— Как хотите, — равнодушно изрек после короткого раздумья. — Я не правомочен опускать планку ниже…
— Где гарантия, что взрывы прекратятся?
— Клянусь Аллахом.
Сажин прикрыл рукой трубку, чтобы на том конце провода его не услышали, и скептически покачал головой:
— Блеф. Я бы не стал связываться.
Наумов думал иначе. Пружинно встав с кресла, он сместил Сажина к окну и лично приступил к ведению переговоров.
— Подождите. Говорит генерал-майор УФСБ Наумов. Мы согласны на ваши условия. Но есть весомая проблема — временной фактор. При всем желании мы не уложимся в оставшиеся часы. Я готов выбить эти чертовы деньги, но уже вечер, а на улаживание формальностей уйдет полдня. Вы же знаете нашу бюрократию… Вы слышите меня?
— Слышу… Что ж, несколько часов погоды не сделают. Первого июня в 11.00 деньги должны находиться в обусловленном месте. Происходит срыв или ваши действия заставят усомниться в благоприятном исходе сделки, за последствия мы не ручаемся. Вина за гибель детей полностью ляжет на вас. Бывайте…
Генерал медленно отнял трубку от уха и положил на телефон.
— Засекли? — повернулся к технику, разложившему на коленях ноутбук.
— Звонили с мобильного. Сигнал исходил из района Долгопрудного…Точнее сказать нельзя.
— Проклятье!..
Весь день 31 мая шла подготовка к операции по захвату террористов. С совещания у директора ФСБ Наумов пришел с чемоданом, полным денег. Правда, в нем лежало далеко не три, и даже не миллион долларов, а всего пятьдесят тысяч, одолженных на время в дружественном банке, но и их вполне хватало для изготовления «куклы».
Третий отдел во главе с подполковником Кожемякиным занимался «фальшивомонетчеством». Через ксероксы прогоняли настоящие образцы банкнот, после чего ножницами вырезали похожие как две капли воды копии. Отксерокопированную банковскую упаковку распускали на ленты, и ей же склеивали плотные пачки. Для большей правдоподобности сверху и снизу вкладывались настоящие доллары. Получалось довольно сносно.