День пирайи (Павел II, Том 2)
Шрифт:
Худо ли, хорошо ли, но наконец отобедали. Черная «волга» увлекла совершенно синего, исхудавшего Джеймса к исполнению наказной службы при Екатерине Романовой, урожденной Бахман, женщине ласковой, требовательной и очень обиженной невниманием законно-советского супруга; черный ЗИП увлек Павла и Тоню в Староконюшенный, где они жили пока что, — Павел хотел сохранить этот особняк для себя, но все-таки понимал, что скоро придется переселяться в какое-то жилье попросторнее. Сношарь остался один, обвел взором новую хату, увидал, что Кокотовна уютно обживает голландские изразцы на печи, и взор его наконец-то доскользил до исключительно начищенного гонга. «Пусть кто другой себе выходные устраивает, — а мне о людях думать надо. Вон баб неухоженных сколько, пулеметы понаставили, того гляди, пришьют кого-нибудь по неудовлетворенности».
«Стоило, княже, ехать за тридевять земель за гороховым салатом? Стряпать, вишь, не умеют даже. Черешневую почто на всех базаришь?» — ехидно спросил в сношаревой душе Лексеича Пантелеич.
«Не салатом единым человек жив, — резонно ответствовал
«Ищи, ищи, — пробурчал посрамленный Пантелеич. — Работать пора, вот что я тебе скажу». Сношарь почесал переносицу, дотянулся до гонга и легонько в него тюкнул. Тут же из-за двери, к большому сношареву изумлению, возникла Палмазеиха, уже без телогрейки, хотя все с тем же семиствольным «толстопятовым». На одном из стволов висела немалая кошелка с яйцами.
— Ты чего? — спросил сношарь, — ведь уже лет двадцать, коли правильно помню, того… не записывалась?
Палмазеиха лихо сверкнула помолодевшими глазами. Сношарь все понял и тоже подарил ее взором мутным, но ласковым. «Тряхнем стариной, — говорил этот взор, — ружьецо-то сыми». Палмазеиха застеснялась. «Без ружья не может», — понял сношарь, кивнул и стал вылезать из мундира.
Село тем временем въезжало в предназначенные ему апартаменты. Роль старейшины в отсутствие как сношаря, так и пьяного Николая Юрьевича взяла на себя в переехавшем Нижнеблагодатском, конечно, старая бабка Хивря, она же Феврония Кузьминична, которая первым делом велела оборудовать себе в медпункте родильню; чай, не меньше раза в неделю приходилось ей исполнять важные свои повивальные обязанности, а в другую неделю, глядишь, и трижды, и уменьшения числа таковых событий в Москве она не предвидела. На семью выдавалось по три-четыре номера, скот загоняли в начисто вымытые гаражи, отлично было приспособлено под свинарник помещение бывшего валютного магазина «Березка», коров пока загнали в западный вестибюль, и, видать, там какое-то время буренушки обречены были постоять, позже их собирались перевести в ресторан. Один из залов кинотеатра «Зарядье» так и был киношкой оставлен, колхозный киномеханик Настасья Башкина пошла осваивать новую аппаратуру; большой зал новый сельский батюшка, отец Викентий Мощеобрященский, пока что осваивать не дал, рояль велел вынести, иконостас, царем подаренный, поставить. Отец Викентий как-то сразу вписался в село, заменил бесследно исчезнувшего милиционера Леонида Ивановича, тоже человека тихого, но батюшка в селе все-таки не в пример нужней милиционера.
Отец Викентий рассмотрел близорукими глазами, что церквей вокруг бывшей гостиницы видимо-невидимо, и отправился по ним с ревизией: негоже все-таки детей в бывшем кинозале крестить. Долго ходил, а потом вернулся с твердым решением — пусть отдают под сельские нужды прекрасно отреставрированный храм Покрова Богородицы на рву, иначе говоря, собор Василия Блаженного. Когда сообщил он эту новость прихожанам и сильно обалделым охранникам, Сухоплещенко пришел в смятение. Мало того, что весь Васильевский спуск пришлось отдать под сельский выгон, снимать асфальт и траву озимую сеять, мало того, что на Москворецком мосту уже противотанковые ежи стоят — так еще и Василий Блаженный!.. Сухоплещенко попробовал ринуться за разъяснениями к самому великому князю, — может, образумил бы свою семью-село, но вход к сношарю в этот поздний час мужикам уже оказался закрыт, подполковника не пустили даже за первую из трех линий бабьего оцепления. Сухоплещенко вынужден был все отложить до завтра и пошел присматривать за перегонкой овец в нижние этажи президентского корпуса. Одно было хорошо в этой деревне — бабья дисциплина. На ухаживания подполковника никак не реагировали даже те, которых в поезде сношарь оштрафованными к подполковнику уже посылал раз-другой. Без распоряжения князя Никиты бабы Нижнеблагодатского любовью не баловались.
А в огромный концертный зал бывшей гостиницы «Россия» тем временем вселялась исполинская нижнеблагодатская куроферма. И куры, хоть и не успели еще толком освоиться с новой яйцеметной территорией, с места в карьер пошли нестись прямо в обивку бархатных кресел. Иные яйца скатывались по ступенькам амфитеатра вниз, к сцене, но разбивались очень немногие: куры «Имперского Яйца», как теперь именовался колхоз, и коллективные, и частные, неслись аккуратно и интересы своих хозяек блюли строго. Медленно шла вдоль рядов жена сельского кузнеца, Бомбардычиха, собирала яйца в подол и, подсчитывая их, шевелила губами. К сношарю она была записана на завтра и хотела обеспечить и себя, и других, кому была должна раньше, за счет процента на бой-меланж: кладут ведь куры куда ни попадя, может, какое и разбилось, с очень большой высоты падая, долго ль до беды, а там кто проверит. И красным рубинчиком мерцала в полутьме зала табличка — «Запасный выход». Все остальные были по распоряжению Хиври заколочены: чтобы всякие в святая святых колхозной жизни «Имперского Яйца» без пропуска не шастали. Еще того гляди кур перещупают, перепугают, еще того гляди куры нестись перестанут. Еще чего.
16
А меня какая инструкция предусмотреть может?
Артур Форбс, облаченный в китайский халат, сидя и не закрывая глаз, спал за резным столиком
А генералу тем временем снилось, что будто бы добрались наконец-то до земли представители той самой разумной и сильно пьющей инопланетной расы, которую нащупал в просторах галактики алкогольно обостренный ум индейца Джексона, те самые гуманоиды, которых в официальной документации давно уже именовали алкоголианами. Будто бы явились они с целым космическим флотом, нафаршированным разнообразными ужасными видами оружия, лазерными пушками и пятигранными бомбами — словом, для землян и речи не могло идти об обороне. Причина их появления была сообщена вампиром Кремоной, который в генераловом сне влетел в окно в образе дрессированного аиста; Форбс еще подумал, что у него уже есть один, но потом Кремона стал нормальным трупом и доложил, что алкоголиане у себя все спиртное уже выпили и прослышали, что планета Земля чрезвычайно богата алкогольными напитками, притом очень разнообразными, и вот они наскоро снарядили космический флот и решили эту самую Землю колонизировать, оставляя человечество без выпивки и без независимости одновременно. Положение во сне получалось ужасное, но тут опять-таки в образе дрессированного аиста, — «Откуда их столько на мою голову?» — думалось генералу во сне, — влетел к нему в окно венгерский волшебник Рухим Тодоран, до сих пор числившийся вовсе бесполезным, ибо только и умел, что превращать этиловый спирт в дистиллированную воду. Тодоран, стоя на одной ноге, отрапортовал, что это Бустаманте его превратил в аиста и пригрозил так оставить, если он не превратит сию же минуту все спиртное на земле в воду, каковую процедуру он, Тодоран, сразу выполнил, но Джексон рвет и мечет. И увидел тогда во сне генерал неким всемирным зрением, как, не обретя на земле желанных винных рек с закусковыми берегами, наспех обругав людей самыми скверными китайскими словами, отбывают пришельцы прочь, колонизировать кого-то другого, тоже, видать, пьющего, но человечеству пока неведомого. И полный тогда настает в Штатах и в Канаде порядок, в Китае воцаряется конфуцианство, в России — Романовы, притом такие, какие надо, и такая во всем благостность разлита, что нужно это отметить, можно налить себе по этому случаю чашечку ароматического вина «Таньхуа» и провести ночь любования чем-нибудь возвышенным, например, коллекцией дрессированных аистов, что ли… Ах, да, вина-то уже нет и больше не будет, то-то Джексон рвет и мечет и работать не хочет, выходит, попало человечество из беды в несчастье, даже аисты сплошь ненастоящие…
Здесь генерал сердито пробудился: очень уж приснившаяся ситуация напоминала ту, которая имела место в действительности. И в самом деле: последний год принес Соединенным Штатам неслыханную, почти не ожидавшуюся удачу: практическую, а со дня на день и номинальную реставрацию Дома Старших Романовых. Это избавляло Штаты, по мнению обоих предикторов, от угрозы поглощения Россией путем внедрения оной в величайшее государство Запада. Такое ли уж, впрочем, величайшее, если даже с латиноамериканской козявкой справиться не может, а козявка эта еще вчера была просто нищей дыркой посреди Южного материка? А предиктор твердит к тому же, что в будущем козявка эта будет лишь расцветать и крепнуть, нанося Штатам поражение за поражением, и ее угроза будет портить нервы преемникам Форбса не одно столетие. Возникает законный вопрос: если нет надежды с козявкой справиться, так, может быть, и не бороться с ней, а по старинному советскому рецепту сделать вид, что просто нету никакой козявки, да и все? Нет, ответствовал ван Леннеп, США боролись с Сальварсаном, будут и в будущем бороться, а если не будут, то потерпят такой крах, такое поражение в борьбе с некоей болезнью, что спасет их только Сальварсан, а потом превратит в свой сырьевой придаток. Так что бороться нужно, иначе уважать не будут. Президент Хорхе Романьос стоял в горле у Штатов этакой китовой костью. Не успели Штаты еще и реставрировать толком в России законный царский дом, как Романьос уже оказался двоюродным дядей императора.
И откуда только этот Сальварсан взялся? За последние два десятилетия Штатам не удалось внедрить в это государство ни единого резидента, а прежние все ссучились и продались хунте Романьоса за миску рыбного супа. И к России Сальварсан тоже тянул загребущие лапы, имелись данные, что Москва, Ленинград, Киев и даже такие мелкие волжские города, как Мишин и Сарепта, буквально завалены сальварсанскими сардинами, пледами, кроссовками, консервированным льдом; даже броненосцы-армадильо по немалой, конечно, цене, но уже в России продаются. Авиалайнеры воздухоплавательной компании «Эр-Сальварсан» создали воздушный мост между аэропортами Сан-Шапиро и Шереметьево-2 и буквально завалили Россию всем, чего эта небогатая страна столько десятилетий была лишена. Небогатая, конечно, по сравнению с Сальварсаном. Впрочем, по сравнению с Сальварсаном небогатой страной чувствовали себя даже Соединенные Штаты. Экономисты Форбса высчитали, что подобная экономическая помощь России, решись на нее пойти Штаты, разорила бы их в течение месяца, вызвала бы падение демократического строя и водворение на Капитолийский холм некоей авторитарной альпинистки неустановленного пола. Деньги лучше было вкладывать не в Россию, а в Элберт, хоть и обходился он ненамного дешевле, зато был стабилен и, главное, у себя дома.