День рождения мертвецов
Шрифт:
Вот тварь… Я бросил телефон на тумбочку и сложил руки на голове. Вот ведь тварь, а? Ну что за гнида, мать твою? Ну зачем? Зачем я раскрыл свою сраную пасть? Стал угрожать, и кому — правой руке Энди Инглиса. Великолепно, просто ничего лучше не придумал. Без вопросов — это все мне отыграется. И еще яйца откусит. Твою ты мать…
— …в смысле, мы ведь встретились только вчера… Эш? Эй?
Я повернулся на бок. Боль была чуть слабее, чем если бы меня сбила машина.
— Я иду в душ. Вы можете остаться и смотреть, но лично я бы вам этого не рекомендовал, —
Пока я плелся наверх, на главную палубу, всю из светлого дерева и сияющего хрома, паром бренчал, вибрировал и раскачивался у меня под ногами во все стороны. Магазин, два бара, кинотеатр, спасательные лодки… Чего еще можно желать? Народу было много: семьи, компании молодых людей, парочки, кто-то просто сам по себе. Нечто вроде команды по регби — все в одинаковых красных куртках, поглощавшие пинтами лагер и певшие какую-то народную песню.
Мы на лодочке плывем, волна качается, Тучки на небе, солнышко улыбается.По телевизору, висевшему на стене, шли новости, но его никто не смотрел.
Я остановился на минутку. На экране во всем своем викторианском заплесневелом великолепии красовалось здание штаб-квартиры полиции Олдкасла. Перед входом под синим зонтом стояла женщина с развевавшимися на ветру волосами и что-то говорила в камеру. Из-за пения невозможно было разобрать ее слов, но в бегущей строке в самом низу экрана было написано следующее: «СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА. НАЙДЕНЫ ТЕЛА. ПОЛИЦИЯ ОЛДКАСЛА ПОДТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОСТАНКИ ПРИНАДЛЕЖАТ ЖЕРТВАМ МАЛЬЧИКА-ДЕНЬ-РОЖДЕНИЯ».
А мы, ребятки, рыбкой пробавляемся, На веслах идем весь день…Картинка сменилась, и на экране появился помощник начальника полиции Драммонд — где-то на брифинге для средств массовой информации. Старался сорвать как можно больше похвал перед тем, как завтра появится Дики со своей командой кайфоломов.
Поесть на пароме можно было в двух местах: в столовой на корме корабля и в модном заведении, где можно было отужинать с вином, сидя за столом, покрытым скатертью. От остального мира оно было отгорожено стеклянной стеной — наверное, для того, чтобы люди снаружи могли видеть, как замечательно проводят время люди внутри.
Я открыл дверь и присоединился к миру избранных. Столов в заведении было штук пять-шесть, и все они были заняты. Доктор Макдональд сидела за столом в самом дальнем углу, спиной к стене, и внимательно изучала меню. Я подошел, сел на стул напротив:
— Нашего помощника начальника полиции по ящику показывают. Метит территорию, пока команда Дики не нарисовалась.
Она на меня даже не посмотрела — дулась.
Появился мужчина с подносом:
— Большой «Гленморанджи»?
Доктор Макдональд подняла вверх руку:
— Мне. И еще я возьму бутылку «Пино Гриджио».
— Да,
Я повернулся на стуле. Сморщился, когда раскаленные иглы вонзились в поясницу и живот.
— Минеральную воду с газом, большую бутылку.
— Вы готовы заказывать или желаете пару минут подождать?
Доктор Макдональд захлопнула свое меню:
— Я буду селедку, потом свинину и черный пудинг. [66]
— Великолепный выбор. Сэр?
— Э-э… Дайте мне минутку, пожалуйста, я…
66
Вид кровяной колбасы, главным ингредиентом которой является бычья, телячья и/или свиная кровь с различными видами мясного фарша.
— Он возьмет копченого лосося и говяжью вырезку с кровью. — Она опрокинула свой виски и поставила пустой стакан на стол. Вздрогнула. — И мне еще порцию.
— Сию минуту. — Официант поставил на поднос пустой бокал, забрал меню и растворился.
Едва он ушел, доктор Макдональд подняла с пола свою сумку и вынула из нее красный пластиковый фолдер. Выложила содержимое на стол — копии всех поздравительных открыток, которые родители Ханны Келли получали от Мальчика-день-рождения.
— Вы уверены, что это следует делать в этом месте?
— Вот почему я сижу в углу. Никто не может заглянуть мне через плечо. — Разложила открытки в хронологическом порядке: самые старые — вверху слева, самые последние — справа внизу. Потом обняла себя одной рукой, другой рукой играя с волосами, и стала внимательно смотреть. — Все, что он делает, имеет значение, мы просто еще не понимаем, что это значит. Он покрасил Ханне волосы — вот здесь, на открытке номер три. Но он не делал этого с Эмбер О’Нил. Он превратил Ханну в кого-то другого, здесь все дело в проецировании своих желаний на других людей…
— Не думал, что вы любите виски, — сказал я почти миролюбиво.
— А на номере семь он все сбрил, подчистую, даже брови. Он наказывает не ее, он наказывает того, кого он воображает…
Доктор Макдональд снова внимательно все осмотрела, поигрывая волосами.
— Откуда вы знаете, что я не вегетарианец?
— Хммм?
— Вы заказали мне стейк. Откуда вам известно, что я не…
— Руки.
Поднял их. Руки как руки. Костяшки сбиты и опухли, только и всего.
— Как вы можете…
— У него нет ярко выраженного физического типа. Все девушки с различными формами и размерами, волосы прямые и кудрявые, длинные и короткие. Блондинки, брюнетки, рыжие… Полагаю, ему это все равно, если потом он их красит. Некоторые хорошенькие, некоторые — не очень, он на самом деле не видит их, он видит только то, что хочет в них видеть. — Доктор Макдональд взяла со стола салфетку и закрыла ей открытки. Затем улыбнулась — вернулся официант.
— Большой «Гленморанджи».