День рождения монстра
Шрифт:
Плетью он погонял чундриков, причем так располосовал их рубахи, что вскоре они оказались голыми до пояса. Чундрики нарастили на спинах плотную кожу, но это мало помогало. Тогда они надели плотные комбинезоны, но комбинезоны тоже выдержали недолго. (Простая одежда изготавливалась очень несложным образом: на тело наносился специальный состав нужной толщины, когда состав высыхал, он отклеивался от тела и разрезался в нужных местах. Вся операция занимала не больше четверти часа.) Чундрики пробовали убегать в лес, но не могли быстро двигаться в зарослях и боксер настигал их всегда. Настигая, он опрокидывал их наземь и стегал плетью; сейчас он уставал
– Конечно, не случайность, – ответил Коре, – ведь изменяющийся принимает тот внешний облик, который соответствует внутреннему. Если считать монстра абсолютным нулем добра, то чем меньше добра в человеке, тем он ближе к этой предельной точке. Хорошо хотя бы то, что эти люди могут копировать лишь внешность, но не функции. Внутри он все равно останется человеком, будь он хоть трижды монстром снаружи.
Несколько дней спустя чундрики примирились со своей участью и пошли вперед довольно покорно, но боксер все равно не отставал от них, увлеченный своей новой ролью. Коре пришлось вступиться и объяснить, что так часто избиваемые, чундрики рано или поздно потеряют все физические силы и вообще никак не смогут идти.
После этого экзекуции не прекратились, но стали менее интенсивными.
Монстр тем временем вел себя очень разумно. Он отрезал радиоактивными полосами основные пути отступления и гнал людей уже в третий или четвертый раз по одной и той же дороге. В первый раз люди попытались уйти через пещеры, но в трех из четырех подземных ходов обнаружили завалы, а в четвертом сильное радиоактивное заражение. Грани камней были даже оплавлены там. Монстр посетил это место совсем недавно, потому что над камнями плыл жар. Второй раз отряд попробовал прорваться через глубинную шахту, но начался подьем воды и пришлось отступить. Шахта, встреченная ими, была очень большой, двадцать метров в диаметре и совершенно гладкой изнутри, если не считать стальной прочной лестницы. Когда люди спустились на такую глубину, что стало темно, холодно и страшно, а пятнышко света вверху стало небольшим кружком, величиной с монетку, счетчик радиации защелкал. Монстра поблизости не было. Счетчик ощутил взгляд монстра. И сразу же после этого вода начала прибывать. К счастью, все умели плавать, но тяжелое снаряжение пришлось бросить. Вся пища, кроме питательных таблеток, была испорчена. Таблеток могло хватить еще на неделю или две, если очень экономить. Монстр снова ушел, оставив за собой слегка радиоактивный след.
На привале грелись у костра, глядели в любопытные и жадные светящиеся точки за деревьями и обсуждали природу монстра.
– Нет, он не животное, – говорил Коре, – у него нет животных инстинктов. И не совсем техническое устройство. Его психика это не психика робота, зверя или человека. Он очень точно расчитывает наперед; он умен и идет к своим целям. Мы не может знать этих целей, но очевидно, что путь к ним лишь один – через уничтожение. Мы анализировали поведение предыдущих особей – они были такими же.
Ничего, кроме зла. Мы не обраружили логики в их поведении, хотя в некоторых отношениях оно очень разумно. Их пути неисповедимы, как и пути всего абсолютного.
– Может быть, он умнее всех нас? – предположил лысый.
– Во всяком случае, не глупее. Но это не значит, что он должен нами питаться.
– Но во все века люди питались животными, которых специально выращивали.
Только потому, что животные были не так разумны, как человек. Это всегда считалось правильным и моральным. А что, если монстр считает так же?
– Может быть, он так и считает. Но мы-то не убойные телята.
– Но ведь он прав, в конце концов. И если он умнее нас, то шансов у нас не больше, чем у убойных телят.
– Но ведь домашних животных совсем не обязательно выращивают для съедения, – вмешался Скатт. – Их использовали для охоты, для развлечений, или просто так. О них заботились, поили и кормили, спаривали, чтобы получить хорошую породу. А с породистыми очень хорошо обращались. Хорошей собаке всегда жилось легче, чем хорошему волку в лесу.
– Ты, что, хочешь сделаться его домашней собачкой? Питомцем этой твари?
– Я или не я – какая разница? Я говорю о том, что многие захотят, если не будут видеть другого выхода.
И языки инфрапламени перебегали по лицам.
31
Монстр проснулся и поднял голову. Во враждебном мире, окружающем его, что-то изменилось. Это изменение было таким неожиданным, что монстр не сразу понял его природу и причину. Мир стал иным. До сих пор существовал лишь бесконечный континуум черноты – теперь же в нем появились светлые точки. Они не подлежали уничтожению, по крайней мере, сейчас. Приближались люди. Двое людей.
Это были столь странные существа, что монстр не знал, как с ними поступить. Он поднял голову еще выше и замер на напряженных лапах. Люди не были врагами.
Значит, их не обязательно уничтожать. Их можно уничтожить или оставить возле себя живыми; или сейчас оставить, а потом уничтожить, под настроение. Эти люди отдали себя в его власть. Они подчинялись ему, как его собственная лапа.
Лучше, чем его собственная лапа. Люди, которые стали его собственностью.
Двое мужчин вышли из лесу. Монстр невозмутимо смотрел на них сверху. Люди знали о смертоносной силе его взгляда и все же не уклонялись. Тогда монстр отвернул голову, плеснул по деревьем мощным хвостом и медленно пошел вдоль тропы. Люди пошли за ним. Впрочем, это были не совсем люди. У каждого из них была пасть, похожая на крокодилью – пасть маленького монстра.
Большой монстр решил изменить направление, и два маленьких сразу согласились с решением. Сейчас СМ шел к в сторону города Быстра, полного беззащитных людей. И люди, и город должны быть уничтожены. Правда, некоторые из них могут стать его собственностью и тогда он решит, что с ними делать. Он позволит одним людям уничтожать других и проследит, чтобы исход был таким, каким нужно ему. Город лежал километрах в шестидесяти к востоку.
32
Утром они не досчитались двоих. Бородатый и лысый исчезли. Просто в лес они уйти не могли – это было равносильно самоубийству. Первой догадалась Кларисса.
– Почему ты так думаешь? – спросил Хост.
– Но они же об этом говорили вчера.
– О чем?
– О том, что лучше быть с ним, чем против него.
– Но он же их сожрет!
– Он не животное и он не ест людей, он их только убивает. Иногда жует живьем. Совсем не обязательно он будет убивать преданых людей.