День рождения
Шрифт:
— Почему ты замолчал? — Закия тронула его за локоть.
— А что говорить?
— Скажи мне, куда собираешься ехать?
— Известно… Где в Башкирии больше всего нужны специалисты и рабочие? Сколько об этом шумят…
— В Ишимбай, что ли?
— Да. Но сначала я поеду в Баку. Там я поучусь, поработаю и уж потом приеду в Ишимбай. Настоящим специалистом-нефтяником, понимаешь?
— Фу, какие сложности! А почему сразу не поехать в Ишимбай? Туда же приезжают бакинские мастера и учат наших нефтяному делу.
— Знаю. Все-таки в Баку можно самому все посмотреть! Поучиться у самых передовых мастеров.
— А родители твои знают, что ты собираешься в Баку?
— Еще не говорил. Только Тимергали-агай знает. Он сначала не соглашался. Ну а потом, когда я его убедил, встал на мою сторону.
— Все нефть да нефть. Да еще ехать куда-то вдаль из-за этого? Разве нет другой работы?
— Нефть сейчас — самое главное. Читала в газетах? Ее к золоту приравнивают! Только это «черное золото». Из нефти и бензин, и керосин получают. Попробуй без бензина! Ни одна машина не пойдет, а без машин как строить?
— А школа?
— Можно же днем работать, а вечером учиться, — возразил Миннигали уверенно — этот вопрос был для него уже давно решен.
— Трудно так, Миннигали…
— Павел Корчагин, я думаю, на моем месте поступил бы точно так же.
— Зачем же сравнивать с тем временем, когда жил Павка Корчагин?
— Нужно сравнивать, Закия! Как ты не понимаешь, что сегодняшний труд — это продолжение той борьбы, которую вели Корчагин и его товарищи. Я комсомолец и не могу стоять в стороне от этой борьбы. Я хочу быть, как Павка Корчагин! — Миннигали сказал это так искренне и с таким чувством, что его настроение невольно передалось девушке.
— Если бы я была парнем, я бы тоже с тобой уехала! — неожиданно сказала она.
От этих слов Миннигали встрепенулся, карие глаза его вспыхнули радостным огнем, толстые губы растянулись в улыбке:
— Поехали, Алсу-Закия!.. Ты же в тысячу раз лучше любого парня!
Девушка, словно раскаиваясь в том, что сказала лишнее, отступила от него немного в сторону. Они чуть не угодили в лужу, к которой незаметно подошли в темноте. Она ухватилась за Миннигали, и он ее поддержал.
— Я просто так сказала… Ведь мама и отчим уже состарились… Куда мне от них! И вообще, пока я десять классов не кончу, никуда не поеду.
— Будем вместе учиться, в Баку или Ишимбае…
— У меня не хватит смелости па такой решительный шаг. Да и паспорта у меня нет…
— Это ерунда, паспорта мы получим.
— Оставь, не уговаривай меня. Никуда я не поеду из аула. Боюсь я, — сказала она и попятилась назад, словно хотела убежать.
— А приедешь ко мне, когда кончишь школу? — настаивал Миннигали.
— Не знаю.
Миннигали хотел спросить у девушки: «Я тебе хоть немножко, хоть чуточку нравлюсь?» — но никак пе мог набраться смелости и спросил другое:
— Ты
— Зачем тебе мое слово? Может быть, ты и не уедешь никуда?
— Я? — Миннигали остановился, голос его звучал твердо. — Я все хорошо обдумал. Я должен ехать. Мне нужно только кое-что выяснить до отъезда. Скажи, как ты ко мне относишься? Скажи, будешь писать?
Девушка стояла на краю лужи, прислушиваясь к многоголосому хору лягушек.
— Буду, — тихо ответила она.
— Часто?
— Каждый раз, как получу от тебя…
— Обещаешь?
— Обещаю.
Они долго стояли безмолвно, наслаждаясь красотой окружающего мира и радуясь тому, что они вместе, что все у них впереди. Птицы в лесу уже угомонились. Лишь соловей распевал свою любовную песню…
Закия и Миннигали медленно возвращались в деревню. Было хорошо вдвоем, и казалось, что весь мир существует только для них и они одни в этом мире…
На окраине деревни Закия остановилась, сняла пиджак с плеч и отдала ему. Затем она неожиданно для самой себя чмокнула парня в щеку и бросилась бежать к дому…
Миннигали не мог опомниться от внезапного поцелуя, щека его горела. Он только успел крикнуть ей вдогонку:
— До завтра!
Закия обернулась, помахала рукой и растаяла в сумерках.
XVIII
Нет, недаром в народных песнях жизнь сравнивается с течением реки. Действительно, время никогда не стоит на месте. Недавно, кажется, была цветущая весна, а вот уже в разгаре лето, приближается пора сенокоса.
Идут ночами теплые дожди, на лугах поднялись выше пояса сочные, мягкие травы, цветут, благоухают цветы.
Лето красное!
Коротки, коротки. летние ночи. Заря с зарей сходятся, некогда спать крестьянам…
Председатель Сахипгарей Ахтияров поднялся на рассвете, а его уже ждала бричка. Старый Хабибулла запряг Гнедого. На кучерском месте сидел Миннигали с вожжами в руках.
Дорога вывела в поля, внизу вдоль реки расстилались луга, еще окутанные утренней сизой дымкой. Травы поседели от росы.
— Благодать! — не выдержал председатель, тронул Миннигали, чтобы тот остановил Гнедого.
— В такую пору даже я, старик, молодею, — улыбнулся Хабибулла.
— Ну, ладно, трогай! Надо покосы объехать.
— Раз поехали, значит, посмотрим, — сказал Хабибулла.
Председатель потянулся было через Миннигали, взялся за вожжи, чтобы повернуть коня лугом через покосы, но Хабибулла остановил его:
— Не надо, сосед, траву понапрасну мять. Пройдем пешком к реке, посмотрим, какая трава там.
Ахтияров засмеялся и полез из брички.
— Ты прав, сосед, отвыкаю своими ногами ходить. Такая кругом красота, а я все тороплюсь куда-то.