День триффидов (авторский сборник)
Шрифт:
— Господи! Так они, должно быть, впитывают в себя знания, как промокашка, при таких темпах обучения.
— Вот именно. Кое у кого из учителей прямо мурашки по спинам бегут.
— И все же вам как-то удается держать это в тайне?
— На уровне масс — да. У нас еще до сих пор сохраняется в силе соглашение с прессой, да и сама история, с точки зрения газетчиков, уже не имеет привкуса той сенсационности, которая была в свое время. Что до ближайшего окружения Мидвича, то тут потребовалась некоторая подпольная подготовка. Репутация Мидвича никогда не блистала — мягко говоря, жители соседних селений называли мидвичцев олухами. Ну, пришлось приложить усилия, чтобы репутация стала еще чернее. Сейчас в ближайших деревушках, во всяком случае, так заверяет Зиллейби, на Мидвич смотрят как на нечто вроде сумасшедшего дома, только без решеток. Мидвичцы, как всем известно, пострадали от Потерянного дня, особенно Дети, о которых говорят, что они, «днем-ударенные», почти как «мешком-ударенные», а потому так умственно деградировали, что наше гуманное правительство сочло необходимым организовать для них спецшколу. Да-да, нам удалось создать ей имидж школы для умственно отсталых К ней относятся так же, как в обычных семьях относятся к родственнику-психопату. Время от времени на поверхность всплывает какой-нибудь слушок, но на него смотрят как на нечто постыдное, а не как на событие, которое стоило бы придать широкой огласке. Даже протесты со стороны обозленных мидвичцев всерьез никем нс принимаются, ибо поскольку все жители деревушки испытали в свое время одно и то же, то все они считаются «днем-ударенными».
— Потерянный день, — сказал я, — без сомнения, говорит об очень высокой технической оснащенности и предполагает огромную работу по подготовке и обеспечению этой операции. Чего я никогда не понимал, да и теперь не понимаю, так это почему ты требовал и явно требуешь до сих пор столь жесткого соблюдения секретности. Поведение Службы безопасности в Потерянный день понятно — ведь «нечто» совершило здесь вынужденную посадку. Такое дело действительно входит в круг обязанностей Службы. Но сейчас?.. Столько ухищрений и все это только для того, чтобы понадежнее упрятать Детей! Какая-то странная возня в Грейндже, а ведь такая школа небось обходится побольше пары фунтов в год?
— А ты не думаешь, что государство, имеющее хорошо развитую систему социального обеспечения, может просто-напросто проявить бескорыстный интерес к тому, как эта система функционирует?
— Брось трепаться, Бернард, — остановил я его.
Но он не бросил. Он еще многое рассказал мне о Детях и о положении в Мидвиче, однако от ответа все же уклонился.
Из Трайна мы выехали сразу после ленча и добрались до Мидвича к двум часам дня. Как мне показалось, местечко ничуть не изменилось, как будто прошла только неделя, а не восемь лет. На площади у муниципалитета, где должно было состояться следствие, уже собрался народ.
— Похоже, — сказал Бернард, останавливая машину, — тебе придется перенести свои визиты на более поздний час. Тут собрался весь Мидвич.
— Ты думаешь это надолго? — спросил я.
— Полагаю, чистая формальность. Возможно, все кончится через полчаса.
— Ты будешь свидетелем? — спросил я, удивляясь про себя, зачем ему надо было тащиться из Лондона, если все это пустая формальность.
— Нет. Так, понаблюдаю… — ответил он.
Я решил, что насчет отсрочки визитов он прав, и проследовал за ним.
Зал наполнялся; как много было знакомых лиц! Без сомнения, все жители деревушки, разве что кроме неспособных двигаться, пришли на следствие.
Этого я понять никак не мог. Все они, конечно, знали жертву — молодого Джима Паули, но вряд ли этого было достаточно, чтобы собраться здесь всем, и уж совсем мало для объяснения той напряженности, которая пронизывала воздух. После нескольких минут я уже не верил, что все пройдет так гладко и формально, как предрекал Бернард. Я просто кожей ощущал, что взрыв неизбежен, и только оставалось неясным, кто подожжет запал.
И… ровным счетом ничего не произошло. Следствие действительно велось формально и закончилось быстро, через полчаса.
Я заметил, что Зиллейби немедля вышел из зала. Он поджидал нас у входа и поздоровался со мной так, будто мы расстались всего два дня назад.
— А вы-то как тут оказались? Я считал, что вы в Индии.
— В Канаде, — ответил я. — А тут случайно. — И объяснил, что это Бернард захватил меня с собой.
Зиллейби повернулся к Бернарду.
— Удовлетворены? — спросил он.
Бернард еле заметно пожал плечами.
— А как же иначе?
В эту минуту, лавируя между расходящимися зрителями, мимо прошли юноша и девушка. Я успел бросить беглый взгляд на их лица и теперь с удивлением смотрел им вслед.
— Но не может же быть, чтобы?..
— Да, это они, — ответил Зиллейби. — Разве вы не обратили внимание на их глаза?
— Но ведь это невероятно! Им же только девять лет!
— Календарных, — согласился Зиллейби.
Я продолжал смотреть им в спину.
— Это… этого не может быть!
— Невероятное, позволю себе вам напомнить, более склонно случаться в Мидвиче, чем в других местах, — заметил Зиллейби. — Мы его тут как семечки лузгаем. Раз — и готово! Вот на невозможное времени требуется чуть побольше, но мы научились справляться и с ним. Разве полковник вас не предупредил?
— Отчасти, — признал я. — Но эти двое! Они выглядят лет на шестнадцать-семнадцать!
— Физиологически, я уверен, так оно и есть.
Я продолжал глядеть им вслед, не веря своим глазам.
— Если вы не торопитесь, зайдем к нам, выпьем чаю, — предложил Зиллейби.
Бернард, поглядев на меня, предложил воспользоваться его машиной.
— Хорошо, — согласился Зиллейби, — но правьте осторожно, помните, что слышали сегодня в зале.
— Как водитель, я не склонен к авантюрам, — отозвался Бернард.
— Молодой Паули был такой же и к тому же отличноводил машину.
Проехав немного, я увидел Кайл-Мэнор, купающийся; в послеполуденном солнечном сиянии, и сказал:
— Когда я был здесь впервые, он выглядел точно так же. Помню, я еще подумал, что, если подойти поближе, можно услышать, как дом мурлычет от удовольствия.
Зиллейби согласно кивнул головой.
— А когда я его увидел в первый раз, он показался мне чудесным местом, чтобы окончить свои дни в покое, хотя теперь, как выяснилось, покой как раз под большим вопросом.
Я пропустил это замечание мимо ушей. Мы поехали вдоль фасада дома и припарковались за углом, у конюшни. Зиллейби подвел нас к веранде и показал на камышовые кресла с подушками.