Денежный семестр
Шрифт:
Плохое настроение владело мною недолго. Исправил его Кешка. Дело в том, что наш попугайчик почему-то с огромным недоверием относится к воде. Нет, пить он ее, разумеется, пьет, а вот мыться отказывается. Ума не приложу, каким образом ему удается сохранить свою белоснежную окраску. Правда, он постоянно чистится клювом.
Иногда мы с мамой пытались заставить его помыться. Мы ставили перед ним миску с водой, и когда он бывал в настроении, то считал своим долгом сесть на край и, закрыв отужаса глаза, пару раз наклониться. Если при этом ему случалось слегка намочить грудь, он кричал так пронзительно, словно искупался в кипящей смоле, а потом долго и тщательно отряхивался. Этим ритуал наведения чистоты завершался.
Тем не менее Кешка обожает ванную. Стоит зажечь там свет, как он пулей влетает в свое любимое помещение, видимо отличая щелканье его выключателя по звуку. Влетев, он принимается радостно распевать, иногда сообщая между прочим, что Кеша самый красивый попугай на свете и что Кеша – орёл.
Тот день не был исключением. Едва моя сестра Лена, проводящая новогодние праздники вместе с нами, решила принять душ, как попугайчик прошмыгнул за ней. Я на кухне резала салат, мама доделывала пирог. И вдруг обе мы вздрогнули от душераздирающего Лениного крика. Я лично решила, что на мою сестру по меньшей мере напал тарантул. Или скорпион. Что решила мама, не знаю. Вооруженные ножом и скалкой, мы рванулись в ванную.
Картина впечатляла. Лена металась по ванне туда-сюда с дикими воплями. За ней с еще более дикими воплями метался Кешка и клевал ее за пятки.
– Что мне делать? – обрела членораздельную речь моя сестра, увидев подмогу. – Он сел на борт ванны и свалился в воду. Он утонет, а я не могу его поймать!
Вопрос о том, кто кого ловит, показался мне сомнительным, и я посоветовала:
– Лучше вылезай!
Обрадовавшись, что с нее сняли груз ответственности, она вылезла из-под душа. И тут выяснилось, что бедный Кешенька метался вовсе не с целью отмстить обидчице, заманившей его в воду. Он пребывал в дикой панике и бился о стенки ванны. Взять его в руки и вытащить не удавалось, ибо он кусался с невиданной ранее силой. Наконец, мама сообразила схватить его полотенцем и вынесла из коварного помещения в коридор. Там попугайчик рванулся и сел на пол. Сел и попытался взлететь. Не тут-то было! Насквозь промокшие крылышки не хотели его держать. Он хлопал ими изо всех сил, подпрыгивал как только мог – а толку никакого. И тогда несчастный Кешка запищал так жалобно, что у меня защемило сердце. Он явно решил, что теперь на всю жизнь останется калекой, и оплакивал свою горькую участь. «Ой, Кеша, – стонал он. – Хороший! Хороший! Хороший! Красивый! Господи боже мой!»
«Господи боже мой» меня доконало, и я начала смеяться. Мама, окинув меня укоризненным взглядом, снова обернула птичку полотенцем и отнесла в клетку. Там Кешка несколько успокоился. Он нечасто сидел в клетке, однако считал ее надежным убежищем на случай любых неприятностей. Прижавшись к прутьям, он мелко дрожал, хвостик его горестно обвис, перышки слиплись и встопорщились, и сквозь них просвечивала розовая кожа. Мама нежно рассказывала ему, какой он славный и чистенький, но он явно полагал, что никакая чистота не стоит подобных жертв.
В итоге всю новогоднюю ночь мы обхаживали нашего попугайчика. Рекорд побила я, ибо у меня был для него припасен новогодний подарок – зеркальце с колокольчиком. Подарок Кешку моментально взбодрил, и Кешка начал смотреться в зеркальце, беседовать с отражением и звенеть колокольчиком. Да и крылышки скоро высохли.
Сами понимаете, при таких проблемах мне было не до всяких там инопланетян.
Первого января пришедший в гости Леша подарил мне прекрасную книгу, посвященную замкам на Луаре. Я, зная непомерную цену подобных вещей, попыталась было отказаться, но Леша так обиделся, что я не стала настаивать на своем. Мы очень мило провели время, и я опять забыла об инопланетянах, пока мой гость неожиданно не поинтересовался:
– Скажи, а вот твоя Настя… Вы давно дружите?
– Семь лет, – подсчитала я. – А что?
– Нет, ничего. Она не без странностей, да? Я пожала плечами:
– Наверное, где-то на моем уровне. Или Машиной. Была бы без странностей, не стала бы со мной дружить.
Вопрос мне не понравился. И задан он был каким-то недоброжелательным тоном. Помолчав, Леша неохотно продолжил:
– Это не мое дело, только непохоже, чтобы она хорошо к тебе относилась. Я бы на твоем месте ей не очень-то доверял.
– И чем же она тебе не угодила? – сухо осведомилась я.
– Нет-нет, ничем, – пошел он на попятный. – Это чисто интуитивно. Я ее и не знаю совсем.
– А не знаешь, так не можешь судить.
Леша улыбнулся:
– У меня хорошая интуиция. Вот тебя я, например, выделил с первого взгляда.
– Еще бы! – мрачно кивнула я. – С такими тюками.
– Вовсе нет. Я тебя впервые увидел еще в прошлом году. В Эрмитаже.
– И запомнил? – не поверила я. Оскорбил мою подругу, а теперь зубы заговаривает!
– Запомнил. Ты была с цикловой группой. Ну, которая ходит по воскресеньям на занятия. Я еще специально уточнил, откуда это группа, и мне ответили, что из музыкальных школ. Я решил, что, видимо, именно музыка так воздействует на человека, что у него появляется этот потрясающий взгляд. Взгляд с картин прерафаэлитов. Я же тогда не знал, что ты математик.
Леша не выдумывал. Я и впрямь ходила год назад в Эрмитаж, сумев втереться в группу преподавателей музыкальных школ и под этим соусом приобретя льготный абонемент. Как известно, «в сердце льстец всегда отыщет уголок», и после Лешиных комплиментов я оттаяла, однако в подсознании упрямо билась мысль: «Настя считает, что он связан с инопланетянами, а он советует не верить Насте. Почему?» «Потому что он – инопланетянин», – отвечал разум. На всякий случай я вытащила из ящика стола бандитский калькулятор и демонстративно повертела в руках.
– Ты что-то хочешь посчитать? – удивился Леша.
– Нет, – призналась я. – А ты?
– Не хочу, – жалобно ответил Леша. – Я и пользоваться-то этим не умею.
«Значит, не он», – удовлетворенно подумала я и временно отставила свои, а точнее, Настины подозрения.
На следующий день мы с девчонками снова собрались в театре. У Насти январь был свободен от занятий, поэтому в этом месяце она посещала Мариинку почти так же часто, как Маша или я.
– Ну что? – тут же поинтересовалась Л ешина недоброжелательница. – Наверняка этот инопланетянин к тебе приходил. Так?
– Если ты имеешь в виду Лешу, то да. Только он вовсе не инопланетянин. Я показала ему калькулятор, так он на него не клюнул.
– Не клюнул? – удивилась Маша. – Надо же!
«Неужели и она стала подозревать бедного парня? – с горечью подумала я. – Уж вдвоем-то они меня мигом убедят». И я робко спросила:
– А почему он должен был клюнуть?
– Ну, он ведь в блестящем футляре, – пояснила моя подруга.
Я попыталась собраться с мыслями. Она что, считает Лешу клептоманом? Нет, это как-то иначе называется… только я забыла слово…