Deng Ming-Dao
Шрифт:
В сравнении с Пенсильванией и Нью-Йорком люди здесь казались более дружелюбными, открытыми и более свободными в общении. Правда, впоследствии Сайхун обнаружил, что расовая неприязнь существовала и здесь, но в любом случае она не была настолько открытой и кровожадной, как в городах, где ему приходилось жить раньше. Вероятно, это было потому, что плотность городского населения была не такой большой. Поднимаясь вверх по Гайд-стрит и оглядываясь с крутого холма на раскинувшиеся внизу причалы порта, он увидел лишь нескольких человек. В сравнении с Китаем, где движение пешеходов можно было сравнить лишь с огромным парадом, или Нью-Йорком, где людей можно было
Сайхун углубился в небольшой парк. Он прошел мимо теннисных кортов, потом опустился по нескольким пролетам бетонной лестницы. Сколько хватало глаз, тянулись холмы и холмы; они вздымались даже по другую сторону водной глади бухты, словно хребет огромного дракона, возлежавшего где-то на горизонте. Он прошел мимо свежеокрашенных в зеленый цвет парковых скамеек. Изредка ему попадались люди, которые сидели и спокойно почитывали воскресные газеты. Опустившись немного ниже, Сайхун обнаружил пустую скамейку с видом на мост «Золотые Ворота».
У здешнего воздуха был едва уловимый солоноватый привкус смешанный с тонким хвойным ароматом сосен. Отсюда ему были видны и мыс Ма-рин, и проливы, тянувшиеся к Тихому океану, и почти неразличимые отсюда кварталы домов на склонах к северу. Со времен жизни на Хуашань у него не было возможности почувствовать, что он стоит на возвышенности. Ощущения были замечательными. Ему казалось, что недавнее прошлое с каждым мгновением удаляется в небытие.
В таким умиротворении Сайхун просидел довольно долго; вдруг он вспомнил, что приглашен на банкет по случаю приезда. Он поднялся со скамейки, поспешно вернулся по холмам к Джексон-стрит, а оттуда спустился к дому, где теперь жили дядя и тетя. Он позвонил в дверь и улыбнулся, когда к нему вышла тетя в голубом пальто и шляпке с вуалью.
– Тетушка, – произнес Сайхун, – на дворе достаточно тепло.
– Погоди, пока тебе стукнет семьдесят, – рассмеялась тетушка, – ты тоже станешь носить пальто.
Тетя медленно заковыляла вниз по лестнице. Сайхун заметил, что за последнее время она стала сильнее хромать и слегка похудела.
Дядюшка Уильям захлопнул за собой дверь. На нем был коричневый в полоску костюм и шляпа песочного цвета.
– А, Бычок! Хорошо, что ты решил сопровождать двух стариков.
– Ну, для молодых людей вполне естественно, что они находятся вместе со стариками, – откликнулась тетушка Мейбл.
– Да, – согласился дядюшка Уильям. – Мы не слишком медленно ходим для тебя?
– Я ничего не имею против, – откликнулся Сайхун. – В конце концов, мы все впервые в этом городе. Отчего бы нам не держаться вместе? Ведь мы почти родственники.
– Ты так добр к нам, – сообщила тетушка.
– Ну как, хорошо ли вы тут устроились? – спросил Сайхун.
– Я уже завела себе много новых друзей. Джин показывает мне город, и я уже встречалась кое с кем из ее сотрудников. Твой дядя даже немного пообщался с остальными членами семьи.
– Значит, в конце концов, вам здесь нравится? – спросил Сайхун, обернувшись к дяде.
– Да, понравится, – угрюмо произнес дядюшка Уильям. – Но я буду скучать о своем «Бьюике».
– Ах, да забудь ты об этом, – укоризненно произнесла его жена. – Все равно оба вы стали слишком стары, чтобы ездить в обществе друг друга.
– А еще мороженое, – продолжал дядюшка Уильям, тщательно избегая встревать в разговор с женой. – Судя по всему, здесь не так уж много мест, где продают мороженое.
– Ну, я уверен, что хотя бы парочку найдется, – ответил Сайхун.
– Где? – требовательно поинтересовался дядя.
– Я не знаю… но уверен, что найду как-нибудь.
– Ага, – с нажимом произнес дядя. – И желательно, чтобы это свершилось до следующего воскресенья.
– Перестань ты лезть к нему со своими указаниями, – вмешалась тетушка Мейбл. – У Бычка есть своя жизнь, которую ему нужно прожить.
Кроме того, как ты можешь рассуждать о мороженом, если тебя ожидает целый банкет?
Дядюшка Уильям покачал головой. Потом он склонился к Сайхуну.
– Как я тебе завидую, – прошептал он. – Ты очень умно поступил, не женившись.
– Эй, я все слышала! – с праведным негодованием воскликнула тетушка Мейбл. Дядя Уильям довольно захохотал, а вскоре к нему присоединилась и жена.
Банкет оказался вполне скромным застольем. Была жареная утка, приготовленная на пару целиком треска, говядина с капустой брокколи и морские огурцы. Тетя Джин сидела рядом с Сайхуном. Она была низенькой, пухлой Женщиной, лет под пятьдесят. Кожа на лбу и вокруг рта собралась морщи-нами, глаза были узкими и близко посаженными, так что можно было поду-матъ, что тетя Джин немного косит. От этого не спасал даже взгляд, устремленный вдаль. Она красила волосы в пронзительный черный цвет, а обильное применение лака для волос превращало прическу в настоящий шлем. На за-тегъях. у нее позвякивали невероятно большие браслеты из золота и нефрита. Несмотря на чжелонсам – традиционную китайскую шелковую рубашку с высоким воротником, – тетя набросила на плечи старый вязаный жакет. Самое главное – чувствовать себя удобно, напомнила она Сайхуну. Ее муж, Генри Чан, оказался внушительным мужчиной с коричневым морщинистым лицом. Под прикрытыми тяжелыми веками глазами явно проступали большие мешки; толстые губы редко расставались с невероятного размера сигарами. Перед дядей Генри стояла полная бутылка бренди. Он raw этот напиток, смешивая его разве что со стаканом. Сам он никогда не смеялся, хотя его представления о застольных беседах заключались в том, чтобы выставлять на посмешище других людей, делая вид, что это лишь добрая шутка. Больше всего ему нравилось властвовать за столом, окутывая всех клубами сигарного дыма. – Эй! – крикнул он Сайхуну. Дядя Генри обращался ко всем одинаково.
– Как тебе здесь понравилось? – Дядя Генри не очень хорошо говорил по-китайски, правда его английский тоже нельзя было назвать хорошим. Сайхун еще подумал: интересно, на каком же языке дяде проще всего объясняться?
– Здесь мне очень нравится, – ответил Сайхун, изо всех сил стараясь быть вежливым и не обращать внимания на долетавшие до него клубы сигарного дыма.
– Эй, твоя тетя Джин перенесла бог знает что, стараясь перевести тебя сюда.
С этими словами дядя Генри ткнул сигарой в стеклянную пепельницу. v – Да, я знаю. Мы все это очень ценим.
– Ладно. Эй! Давай, ешь. Еда – штука дорогая, знаешь ли.
И дядя Генри царственным жестом указал на стол, глядя на Сайхуна Покрасневшими глазами.
Сайхун сдержался, хотя комментарии дядюшки явно не улучшали аппетит.
– Знаешь, почему я могу себе позволить все это? – продолжал дядя Генри, хотя никто не просил его болтать без умолку. – Я тяжело трудился. Я копил свои деньги, вкладывал их. Господи Исусе, ты только посмотри на себя. Давно уже пора заиметь что-нибудь. Хватит выбрасывать деньги на баб.