Deng Ming-Dao
Шрифт:
Он был Даосом-Бабочкой. Имя удивительно точно отражало этот взлет в его жизни. Может быть, называя Сайхуна так, Великий Мастер заранее все предвидел? А может, это Бабочка таким образом готовился ко второму рождению? В любом случае, его судьба была не менее благородной, чем любая другая.
Он решил, что все произойдет так, как он описывал Великому Мастеру. Возможно, это достаточно растрогает учителя, чтобы он направил душу Сайхуна прочь от земли. В конце концов, Сайхун ведь не первый – из тринадцати соучеников Великий Мастер проводил души уже восьми. Так что нечестно оставлять Сайхуна здесь
Сайхун вздохнул. Отшельничество и освобождение существуют только для тех, кто устал от мира, вспомнил он. Когда он был молодым, мир казался восхитительно захватывающим. Политические трансформации и ускорение технологического прогресса в обществе совпали с периодом разочарования. На самом деле, не было смысла во всем винить прогресс. Он был замечателен для тех, кто мог воспользоваться его плодами, находя в этом удовольствие. Здесь не было ничего предосудительного. Однако прогресс ускорил отчуждение Сайхуна. В течение веков в книгах писалось о прахе мира. Этот прах уже довольно долго не давал Сайхуну продохнуть. Теперь Сайхун был готов стряхнуть его с себя.
Чей-то голос прервал поток его мыслей.
– Э-эй! Привет! Ты что тут делаешь?
Сайхун с испугом поднял глаза, стараясь побыстрее спрятать письмо.
– Помнишь меня? Меня зовут Стив. Я захожу в магазин, где ты торгуешь.
– Действительно. Я тебя помню, – ответил Сайхун. Он взглянул на стройного, приятной наружности евразийца. У Стива были волосы до плеч и авиационные очки в большой черной оправе. Он носил слаксы «Бен Дэйвио, баскетбольные кроссовки и футболку с символом мира на груди. Сайхун знал, что Стиву за двадцать – по крайней мере, так утверждала его явно поддельная карточка водительских прав.
Стив как ни в чем не бывало присел на скамью и замолчал. Сайхун постарался скрыть свое раздражение.
– Как тебя зовут, парень? – вдруг спросил Стив.
– Кван.
– Эй, хорош прикалываться. Прям, как бога войны какого-то, да? – в голосе Стива слышался преувеличенный интерес.
– Вроде того, – вяло буркнул Сайхун.
– Ладно. Слушай, Кван, косячка задавить не хочешь? – и Стив вынул из спичечного коробка аккуратно свернутую сигарегу «с травкой».
Сайхун отрицательно покачал головой.
– Ты че, травка действительно хорошая. Аж тяжелая от смолы. Улетишь сразу же. Глядишь, и увидишь чего, а?
Но Сайхун только слабо улыбнулся. В кино он не сталкивался с подобной манерой разговора, и любопытство по поводу странного языка Стива было единственным, что удерживало Сайхуна от грубости.
– Вот. Вообще-то я часто сюда забредаю, – продолжал Стив, – чтобы крышу поправить. Знаешь, ощущение такое, вроде на небо забрался.
И он откинулся на скамейке, задумчиво глядя на горизонт.
– Ага… Да, – выдавил Сайхун, стараясь хоть как-то подладиться под речь юица.
– Так чего – пыхнуть не желаешь?
– Не-а, – Сайхун отчаянно старался придумать любое оправдание. – Я… аллергия у меня.
– А-а-а, тогда ладно. Слушай, я только быстро прогуляюсь л вернусь. Не уходи никуда, Кван, хорошо?
– Ладно, – твердо произнес Сайхун, не собираясь заводиться по поводу такой невинной просьбы.
Он смотрел, как Стив направился к подножию эвкалипта, чтобы там раскурить «косяк». Напрасно он так – вдруг подумалось Сайхуну. Он интуитивно охватил взглядом фигуру Стива: парень, безусловно, был не опасен и выглядел вполне здоровым. Если бы он знал, как заботиться о себе, он смог бы реализовать свой потенциал, продолжал думать Сайхун. Размышляя над евразийским происхождением Стива, он вспомнил о китайских аристократах, которые заводили себе любовниц из числа европеек. Аристократам хотелось заполучить детей, которые имели бы разум китайцев и думали по-китайски, но при этом обладали красотой и силой европейцев. Плодя таких вот «супердетей», они надеялись закрепите господство своего класса. Сайхуну довелось наблюдать за воспитанием и ростом нескольких таких отпрысков. Он с сожалением видел, как, вырастая, они становились изгоями для обеих породивших их культур. Стив явно не был результатом столь жестокого эксперимента, но Сайхун чувствовал, что молодой человек испытывает те же проблемы изгоя.
– Спасибо, что подождал, парень, -бросил ему возвратившийся Стив. Теперь глаза у юноши покраснели. Сайхуну следовало бы подняться и
уйти, чтобы подготовиться к отъезду в Японию. Сам не зная почему, он остался.
– Ну как? Чувствуешь себя получше? – спросил Сайхун, решив про себя: никаких проповедей.
– О-о, великолепно! – Стив замолчал на середине фразы, предаваясь эйфории. – Слушай, ты видел этот фильм, что в «Большой звезде» показывают? Братишка, это просто фантастика.
Сайхун улыбнулся: фильмы о боевых искусствах были только бледным подобием того, что он действительно видел в великом тайном мире,
– Я раз десять ходил на «Пять пальцев смерги»! – с энтузиазмом продолжил Стив. – Даже попробовал запомнить кое-какие движения. Вот смотри!
И Стивен с величайшей серьезностью проделал несколько ударов.
– Ну как, Кван? Похоже?
– М-м-м… Не знаю даже, – улыбнулся Сайхун, стараясь говорить дипломатично. – Вроде стойка у тебя не совсем правильная.
– Этой части, где про стойки, я не видел.
Сайхун расхохотался во все горло. Он сам не знал, что заставило его подняться со скамьи. Может, невинное, детское лицо Ошва. Он оглянулся, чтобы убедиться, не смотрит ли кто. Нет, они одни. Тогда Сайхун молниенос- во продемонстрировал Стиву часть из стиля Бокса Потерянных Следов.
– Ого! Кван, ты смотришься! Научи меня! Научи!
' – Да я ведь ничего не умею, – Сайхун уже жалел о своем промахе.
– Неправда! Умеешь!
Сайхун заколебался: не стоило ничего показывать. Но юноша так просительно смотрел ему в глаза…
– А почему бы тебе не пойти в какую-нибудь школу? – поинтересовался Сайхун.
Стив сразу притих:
– Н-не знаю… Денег маловато… да и не подойду я им… ну, ты понимаешь.
Сайхун вдруг почувствовал к нему симпатию. Он на мгновение замолчал. Он не видел никакой разумной причины что-либо предлагать Стиву, но все же твердо произнес:
– Завтра у меня будет парочка свободных часов. Хочешь, встретимся здесь?
Наградой оказалась широкая, благодарная улыбка: