Deng Ming-Dao
Шрифт:
Наконец на ступеньках появился г-н Кван. Я тут же отставил свои воспоминания. Он был одет в тренировочный костюм и беговые туфли. Лицо у Квана было широким, почти квадратным, и красным. Меня всегда поражали его большие, неизменно блестящие глаза. Когда он пересек улицу, сердце мое опустилось: г-н Кван был в дурном расположении духа.
– Здравствуйте, Сифу, – уважительно поприветствовал его я.
– Эти люди не ведают, к кому пристают, – начал он без околичностей. Что случилось? У него неприятности? Но расспрашивать было невежливо.
– У вас какие-то
– Да так, пустяки, – отмахнулся он. – Наверное, я единственный занимающийся даосизмом, который вынужден батрачить, добывая себе на пропитание. Но мне необходимо поговорить с тобой.
Я изумился: Кван редко говорил в таком тоне.
– В этой стране они забрали у меня все. Я подвергаюсь дискриминации. Я потерял очень многое. Но я хочу дать тебе кое-что, что никто не в состоянии отобрать.
– О чем вы, Сифу? – спросил я, надеясь, что это не какая-нибудь безумно ценная реликвия. У меня была склонность терять вещи. Может, попробовать заказать себе сейф?
– Духовное наследие. У тебя есть отец. Когда-нибудь он оставит тебе наследство. Это будет твое материальное наследство. Учитель же – вроде духовного отца. Его наследство духовно. Оно передается от учителя к ученику. Это живет внутри. Никто не сможет забрать у меня это, но это великий подарок.
Я просто не верил своим ушам: мне? Он дарит это мне?
– Я буду стараться, Сифу, – поспешно отозвался я.
– Хорошо. А теперь пойдем, купим кое-чего.
Мы сели в мою машину. Итак, он попросил меня взять на себя обязательство и я взял его. Теперь, говорил я себе, обязательно начнется новая ступень в моей жизни.
– Сифу, – обратился я к нему, берясь за стартер.
– Да?
– Есть только один вопрос который я хотел бы вам задать.
– Давай.
– Что вы такое сделали, чтобы отучить меня от алкоголя? Обычно стоически-серьезный, Кван сейчас побагровел от смеха.
– Я бы не стал применять к тебе магию, даже если бы владел ею, – сказал Кван, вдоволь насмеявшись. – Ты молодой, почти оформившийся мужчина. Ты знаешь, как принимать решения в жизни. С моей стороны было бы неправильно околдовывать тебя, потому что ты никогда бы не понял причину этого. Я могу лишь высказывать предположения в надежде, что ты выслушаешь их. Если бы ты был ребенком, все было бы иначе – когда ребенок делает что-то неправильно, взрослые наказывают его. Если бы я так же относился к тебе, то лишь отдалил бы тебя.
Я хочу, чтобы мы сотрудничали. Ты должен делать усилия. Я не пытаюсь I наполнить твою голову, словно сосуд. Ты сам создаешь себя. Я – скульптор i который немного уберет здесь, чуть-чуть добавит там, но не способен изменить природную структуру материала.
И я стал скульптурой, которая участвует в своем собственном изготов-\ лении. С этого момента мои знания начали значительно углубляться. Кто-то сказал, что ученик не может учиться без благословения учителя. Это оказалось правдой. Даже обнаружив в книге подробное описание какого-либо дей-| ствия, я не мог добиться результатов, пока Кван не учил меня этому, – и ! каждый раз оказывалось, что в книге не хватало каких-то существенных мелочей. Думаю, именно это и называлось «непосредственной передачей знаний». В этом не было ничего мистического или сверхъестественного – только стремление передать знания в надежные руки, сила древнего рода и повышенная жизнеспособность от ощущения, что тебя учат.
Некоторые из самых лучших уроков Квана проходили совершенно спонтанно. Помню, как однажды он объяснял мне, что такое Инь и Ян. Я тогда припарковал машину у обочины, и мы шдели внутри. Мы едва начали беседу о фундаментальной двойственности вселенной. Несмотря на то что выбранное место не напоминало традиционно прелестный уголок рядом с горным водопадом, пламя дискуссии разгоралось.
– Инь напоминает эти движущиеся машины и спешащих людей, – вдруг произнес Кван. – А Ян – словно этот телеграфный столб.
Я озадаченно посмотрел на него, быстро вспомнив все, что я читал о инь и ян. Я изумился: неужели непосредственный опыт учителя мог заставить его произнести столь странное утверждение?
Все мои познания об Инь и Ян сводились к следующему. Ян был воплощением всего положительного: света, твердости, огня, движения. Инь характеризовала отрицательное – темноту, мягкость, воду, неподвижность. В классических определениях не было ничего, что могло бы навести на аналогию Квана. Тогда я решил потребовать объяснений.
– Инь воплощает в себе амбиции, стремление, движение, – сообщил мне г -н Кван. – Это качество женское, это плодородие в высшем понимании. Ян по своей природе очень силен, но в своем чистом виде лишен мотивации и стремления. Следовательно, Ян статичен: он не может двигаться без Инь. Зато без Ян у Инь не будет ни направления, ни формы.
– Значит, Инь – это движение, а Ян – неподвижность? – переспросил я. – Но вы утверждаете совсем противоположное тому, что пишут в книгах.
– Вот почему книжные знания не всегда верны, – сухо отозвался он. – Я узнал это лишь тогда, когда мне довелось путешествовать с двумя даосами. Они рассказали мне, что жизненные уроки гораздо более ценны, чем слова людей. Мои мастера говорили, что жизнь – это единственно истинная школа, а практический опыт – самый надежный учебник.
Больше всего господину Квану нравились реальные ситуации из жизни. Дао можно было найти везде; и понимание его нужно было извлекать в любое время. Теория была важна, но книге было не под силу разрушить ни одно из неверных представлений ученика. Зато учитель мог легко это сделать. Это могло произойти в любое время и в любом месте – даже после похода в кинотеатр.
– Казанова – совершенный даос, – объявил господин Кван после того, как мы посмотрели фильм «Вареннские ночи». Меня это опять заинтриговало. Как может человек, который вырос в монастыре и пропагандирует жизнь в медитациях, дисциплине и безбрачии, так отзываться о Казанове?