Deng Ming-Dao
Шрифт:
Один из охранников открыл раздвижную створку двойной дубовой двери. По периметру большой комнаты опять-таки стояли охранники. Все пространство было заставлено большими пухлыми диванами и стульями в западном стиле, покрытыми одинаково убогими коричневыми чехлами. На стенах висели фотографии да пара тусклых полотен, написанных маслом; прямо над черным зевом камина сверкало зеркало в аляповатой позолоченной раме стиля рококо. Несколько пальм в вазонах отчаянно тянулись к свету из окон, но тяжелые занавеси на окнах были наполовину задернуты. Посередине высокого потолка примостилась хрустальная электрическая люстра-канделябр. В дальнем конце комнаты, рядом с лампой под зеленым
Ду махнул вошедшим рукой, приглашая их подойти поближе. Сайхун внимательно рассматривал его: квадратное лицо, короткие подстриженные
1 Большинство западных источников и исследователей полагают, что Ду Юэшэнь покинул Шанхай в 1938 г., когда город захватили японцы. Однако Кван Сайхун совершенно точно помнит, что встретился с Юэшэнем в середине 1941 года; кроме того, две жительницы Шанхая, обе – дочери известных банкиров, соглашаются с тем, что Ду Юэшэнь оставался в Шанхае до своего бегства в Чжунцин (это произошло осенью 1941 г.). – Прим, автора.
«под ежик» волосы. Лоб у Юэшэня был высокий, с большими ыадбровыыми цугами. Брови густые, темные, сросшиеся у переносицы. В глазах «короля преступников» светилась чисто инстинктивная жестокость. Короткий, прямой и приплюснутый нос расходился в широкие ноздри, да и рот был широк, С крупными, чувственными губами. Но уши у главаря торчали настолько, что за глаза его называли ненавистным прозвищем «Лопоухий Ду». Кожа и тело казались темными и плотными, словно выдубленными, – сказывались многие годы курения опиума. В общем, с виду Ду Юэшэнь напоминал обычную обезьяну.
Некогда широкие и могучие плечи теперь явно истончились. Под рубашкой с высоким воротом уже не было молодых, упругих мышц – только жесткое, жилистое, твердое тело. Тогда Ду Юэшэню было сорок пять; он был опытен и многое знал, можно было даже сказать, что он был в пике своей формы. Что бы и где ни происходило – в Гонконге, Шанхае или Чжунцине, у- Ду контролировал все, начиная от погрузки партии опиума в бухте и заканчивая тайными махинациями, благодаря которым Чан Кайши держался у власти.
По бесстрастному лицу Юэшэня нельзя было ничего узнать о его бурном прошлом. Родился он в Будоне, местечке на другом берегу реки Гуаньбу. Начинал Ду мелким перевозчиком наркотиков и доносчиком. То было время расцвета шанхайского мира роскоши и коррупции. Впоследствии Ду Юэшэнь стал протеже Хуан Цзиньжуна и быстро поднялся по иерархической лестнице внутри группировки «Зеленый Круг». Став влиятельным членом ‹ шды, Ду способствовал централизации поставок опиума и остальных видов криминальной деятельности; он заключал договора о разделах сфер влияния с другими бандами, но одновременно без сожаления расправлялся с конкурентами. Именно его влияние помогло Чан Кайши прийти к власти в 1927 году. Ду был убежденным антикоммунистом. Он стал инициатором постыдной бойни 1927 года, когда члены банды Юэшэня уничтожили на шанхайских улицах пять тысяч коммунистов.
В то же время Ду добился значительного влияния в кругу респектабельных банкиров. В те дни это отнюдь не считалось чем-то необычным: тогда для шанхайских финансовых воротил коррупция, злоупотребление властью и положением были нормальным способом ведения дел. Ду начал одеваться в дорогой шелк, в гардеробе появились смокинги и цилиндры; теперь он разъезжал в дорогих двухтонных лимузинах с собственным шофером и телохранителями на подножках. Юэшэнь был главой Гражданской Ассоциации Шанхая, директором Китайского Банка, заседал в Комитете валютного резерва, основал школу для мальчиков и даже организовал религиозное братство под названием «Общество Верности».
Ду пылко отстаивал националистические идеи и не скрывал своей ненависти к японцам, хотя это вряд ли могло остановить отдельные части разрастающегося преступного синдиката от сотрудничества с оккупантами в деле торговли наркотиками. Когда в 1937 г. японцы захватили Шанхай, Ду предложил затопить у входа в бухту все свои корабли, чтобы не подпустить врага. Даже сейчас некоторые группы его банды участвовали в подпольной борьбе против японской армии.
Некоторые с трудом воспринимали столь многогранную натуру Ду Юэшэня: безжалостный убийца. Наркоторговец. Уважаемый банкир. Бесстыдный бабник. Убежденный националист. Наркоман. Оперный ценитель. Наконец, представитель класса богатых и обеспеченных. Впрочем, ключик к личности Юэшэня можно было найти в его безоговорочной вере в кодекс чести знатока боевых искусств. И в самом деле, будучи опытным воином, одним из старейшин и «крестным отцом» тайного мира боевых искусств в районе поймы Янцзы, Ду твердо верил в такие постулаты ищи, как справедливость, честь, принципиальность, рыцарство и благородство. Сам Ду считал, что поступает с другими честно и строго наказывал тех, кто преступал положения этого кодекса. Рыцарь не сомневается в своем Господине – он просто уничтожает его противников. Но Господином для Юэшэня была отнюдь не святая троица – власть, опиум и деньги – и Ду ревностно служил своим повелителям.
Его чувство справедливости было примитивным, жестоким и непререкаемым. Но именно это чувство чести, каким бы извращенным оно ни было, делало «короля преступников» больше чем просто гангстером. Несмотря на то что в более поздних свидетельствах Ду часто изображали этаким оперето ч-ным злодеем, воплощением зла, он представлял собой бесконечно сложную смесь благородства и бандитизма, идеализма и оппортунизма.
Правда, это не давало повода сомневаться в его жестокости. Едва почувствовав пристальный взгляд Юэшэня на себе, Сайхун тут же убедился в этом.
– Ты ищешь одного человека, – бесстрастно возвестил Ду.
– Да, – ответил Сайхун. – Вы поможете мне найти его во имя мира боевых искусств?
– Возможно.
Наступила длинная пауза. Сайхун не мог понять, размышляет Ду или просто впадает в забытье.
Окружающие застыли в уважительном ожидании. Во внешности Ду сквозила какая-то убогость. Многие великие люди излучают сияние славы и собственного величия; но, судя по своим первым впечатлениям от встречи, Сайхун не мог сказать этого о главаре шанхайских бандитов. Юэшэнь долго сидел неподвижно, словно мумия. Но глаза его, успел заметить Сайхун, оставались живыми, пронзительными. Их обладатель не упускал ничего.
– Ты знаком с воинскими искусствами? – голос Ду прозвучал даже сильнее, чем можно было ожидать.
Сайхун утвердительно кивнул.
– Покажи мне свое умение.
Сайхун молча подоткнул подол своей рубашки и принялся выполнять один из своих любимых комплексов – «Ивовая ладонь». Завершив вступительную часть, он мельком взглянул на Юэшэня: глаза «короля преступников» оживились. Сайхуы понимал, что ему необходимо произвести хорошее впечатление.
Он почувствовал, как его мышцы напружинились, а ноги устойчиво поддерживают тело, обеспечивая возможность молниеносных и виртуозных ударов. Туловище мощно изгибалось, плечи помогали рукам выписывать быстрые дуги в воздухе. Появилось ощущение бурной радости, светлого подъема и тепла во всем теле – и Сайхун с гордостью отдался на волю пантомимы битвы.