Дерево красной птицы. Пробуждение огня

Лейман Вера

– Посмотри только до чего дошло: родной отец подозревал тебя в измене! А все из-за нее!

Мунно и сам понимал, что едва выкрутился, поэтому твердо решил больше не иметь с девчонкой никаких дел. Отвезти завтра в деревню и забыть о ее существовании. Хватит играть в благородство. Он сделал все, что мог.

Даон по привычке поднялся наверх сторожить покой хозяина, и сын вождя остался наедине с Кымлан. Девчонка всю дорогу молчала, вероятно, глубоко потрясенная смертью друзей и тем, что едва спаслась сама. Тихонько села на свою лежанку, неподвижно уставившись на огонь в треножнике. Языки пламени загадочно

плясали в ее черных глазах.

– Завтра я отвезу тебя в поселение для рабов, – Мунно почему-то чувствовал себя отвратительно, произнося эти слова. – Там живут семьи изменников, те, кого забрали в рабство за долги и несколько пленных тюрков и киданей.

Кымлан перевела на него взгляд, и Мунно показалось, что из ее глаз на него смотрит огонь. Он невольно передернул плечами, сразу вспомнив внезапный пожар в лагере, вспыхнувший как раз после казни Чаболя.

– Почему ты сделал это? – тихо спросила она.

– Сам не понимаю, – невесело усмехнулся он и устало провел ладонью по лицу.

– Никто никогда не рисковал своей жизнью ради меня. Ты враг, но столько сделал ради моего спасения. Я не знаю вашего языка, но могу догадаться, чего тебе это стоило. Я всегда буду благодарна тебе за это, – Кымлан едва заметно улыбнулась, и ее взгляд перестал быть таким пугающим. Танцующее в глазах пламя потухло, оставив после себя отдающие тепло угли.

Сердце Мунно предательски стукнулось о ребра. От слов Кымлан по позвоночнику поползла горячая волна, которая, свернувшись клубком, упала в низ живота. Он сглотнул и отвел взгляд.

– Тут не за что благодарить… – хрипло пробормотал он.

– Ты спас мне жизнь, и я обязательно верну тебе долг.

Она улыбнулась так, будто и впрямь была совершенно обычной девчонкой, и Мунно осторожно улыбнулся ей в ответ. Глаза Кымлан были печальны, но какая-то отчаянная решимость прорывалась сквозь грусть. Будто она вопреки всему, что ее ждало впереди, твердо решила не сдаваться и выжить любой ценой.

Какое-то время они сидели, глядя друг на друга и будто читая все, что творилось в душах у обоих. Мунно понимал, что они больше никогда не увидятся, и ему хотелось сохранить в памяти эту необычную девушку. Мягкий овал лица, высокие скулы, внимательные раскосые глаза, пухлые губы. Острые, слишком широкие для девушки плечи, маленькие холмики груди, едва обозначенные под бесформенной рубахой, длинные ноги и тонкие пальцы, нервно сжимающие край одежды. Она была высокой, худой и угловатой, но почему-то ничуть не менее притягательной, чем самая красивая и женственная девушка племени Сумо.

Его блуждающий взгляд вдруг зацепился за черные пятна на одежде, и он вспомнил, как видел будто подпаленные места на рукавах Кымлан. Мунно нахмурился, внимательно присмотревшись к темно-серым штанам, на которых четко виднелись два обширных участка обгоревшей ткани. Это было странно и выглядело так, будто… штанины обгорели, пока Кымлан стояла на коленях во время казни. Но тогда пожар еще не начался…

В голове всплыло пророчество, продиктованное Чаболем: «В ночь, когда Земля закроет Луну, из огня родится дитя, которое принесет мир Когурё».

Из огня… Мунно живо вспомнил слова лекаря, который перевязывал рану Кымлан:

– Она вся горит! Я никогда такого не видел, господин! Посмотрите сами, к ней невозможно прикоснуться!

Мунно

резко встал и, схватив Кымлан за плечи, рывком поднял ее на ноги.

– Это была ты? Ты подожгла лагерь?

Узкие глаза пораженно распахнулись, она раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнесла ни слова.

– Ответь мне! – он слегка тряхнул ее, и Кымлан бешено дернулась, вырываясь из его рук.

– Не понимаю, о чем ты. Я была связана и ждала смерти. Как я могла поджечь лагерь, если ты сам разрезал веревки? – она повернулась к нему спиной, и Мунно понял, что близок к истине. Слишком неумело она уходила от ответа.

– Я ни в чем тебя не обвиняю, просто хочу знать правду. Если у тебя действительно есть такие способности, то…

– Способности? – Кымлан повернулась к нему и саркастично усмехнулась. – Думаешь, я бы сидела в плену столько времени, если бы они у меня были? Позволила бы погибнуть лучшему другу?

Ее голос дрогнул.

– Иметь такие способности страшно, но очень заманчиво, – она вернулась на свою постель и посмотрела на огонь, вновь став чужой и холодной. – Тогда я бы спалила до тла всех, кто посмел причинить боль мне и моим близким.

Резкий порыв ветра сорвал с дерева желтый лист и уронил Мунно на колени. Он поднял его, внимательно разглядывая сухие прожилки. С их последнего разговора прошло не так много времени, но природа брала свое и уже пророчила скорую зиму.

– Мунно, Мунно! – голос друга выдернул его из воспоминаний. Мунно перевел рассеянный взгляд на Даона, который окинул хозяина подозрительным взглядом. – Обед готов.

– Иду, – отстраненно ответил он, садясь в круг перед костром.

– О ней думаешь? – тихо, чтобы не услышали остальные, спросил друг, откусив от пшеничной лепешки.

– С чего ты взял? – соврал Мунно, хлебнув через край горячего супа.

Даон ничего не ответил, но Мунно знал, что друг видит его насквозь. Два месяца сын вождя был очень занят, занимаясь подготовкой к войне. Нужно было столько всего предусмотреть: усилить тренировки солдат, набрать добровольцев, договориться с купцами о поставке оружия, осмотреть доспехи и вооружение и собрать зерно. В круговороте нескончаемых дел он только и успевал поворачиваться, поэтому мысли о когурёсской девчонке, из-за которой он едва не лишился своего титула, приходили только ночью, перед тем как он проваливался в тяжелый сон. Но чем ближе была деревня, тем большее волнение охватывало Мунно. Как она там? Сумела ли приспособиться к новой жизни? И жива ли вообще? А может быть, нашла способ сбежать, и им никогда не суждено больше встретиться? Нет, если бы это было так, ему бы уже сообщили.

– Скоро ее увидишь, осталось немного, – недовольно фыркнул Даон, с осуждением покачав головой.

Мунно ничего не ответил, залпом выпив бульон.

После обеда отряд вновь двинулся в путь. Солнце неумолимо клонилось к закату, и Мунно очень рассчитывал прибыть засветло, чтобы устроить своих людей на ночлег. Судя по донесениям от командира Рудже, для отряда подготовили временный лагерь рядом с поселением рабов, потому что в деревне не было возможности разместить триста человек.

Вскоре из-за поворота показались кривые бараки и маленькие домики, и Мунно спешился, взяв под уздцы Исуга.