Деревянные облака
Шрифт:
– Что это значит? – вскинулся мужчина со шрамом на щеке.
– Карантин, – развел руками Сергей.
– Вздор! – крикнул мужчина со шрамом. – Мне срочно нужно связаться с женой! Где у вас транспорт на Литий-Юг?
Романенко успокаивающе поднял ладонь:
– Подождите немного, – сказал он виновато. – Станция забита пассажирами. Если начнется паника… Вы понимаете?
Снова тишина, только прерывистое шумное дыхание Татьяны нарушало ее. Я подошел к ней, поздоровался. Она подняла покрасневшие глаза, непонимающе взглянула. Я сказал, что был в ее краях, спросил, как Никифор. Она пробормотала: «Не знаю», – и заплакала.
– Там на стройке был взрыв, – мрачно сказал мужчина со шрамом, – говорят, есть жертвы. Ей надо бы подождать, когда все вернутся, а она сразу на стартовую площадку кинулась.
– Я не могу ждать! – закричала Татьяна. – Я боюсь ждать! Если с ним что-то случилось, я… я…
– Не волнуйтесь, Таня, – попытался я успокоить ее, но она вырвала руку, вспыхнула и резко спросила:
– Что вы меня Таней называете? Вам Никифор сказал, что меня Таней зовут? Я вас в первый раз вижу!
– Успокойтесь, Лена, – вмешался мужчина со шрамом.
Я даже не удивился тому, что Таня оказалась Леной. Во мне судорожным комком трепыхалось ожидание Событий. Такая перемена действующих лиц вполне соответствовала обстановке.
Романенко неслышно тронул за рукав. Кивнул в сторону внешней диафрагмы. На терминале рядом с ней было видно, как тянутся к «лайбе» сервисные штанги; выполз, извиваясь, толстый красный силовой кабель и впился в разъем.
– Готовят к выходу, – шепнул Сергей. – Станция заработала!
Через несколько минут внутренняя диафрагма раскрылась, в проеме возникли Алан и Кузьма.
– Извинения всем! – сказал Алан. – Просьба немного отдохнуть в медотсеке. Эта просьба не моя, а Совета Управителей.
Мужчина со шрамом, небрежно привалившийся к стене, выпрямился.
– Сергей, проводи в медотсек, – обратился Алан к Романенко. Пожилой мужчина в домашнем костюме подошел к Алану.
– Я знаю, где медотсек. Могу провести.
– Спасибо! Только никому… Понимаете?
– Что вы волнуетесь, молодой человек! – спокойно ответил мужчина в домашнем костюме. – Мы же не дети.
– А вы? – спросил Алан мужчину со шрамом.
– Мне срочно нужно к жене, на Литий-Юг.
– Чем помочь вам? – поднял брови Алан.
– А вот этим, – ткнул мужчина пальцем в сторону терминала. – Вы же собираетесь лететь на Красную!
Лыков крякнул, но ничего не сказал, укоризненно взглянув на Алана. Алан пошевелил губами и спросил:
– Вы кто?
– Кристофер Барток. Южная шапка, исследователь фирна.
– Но… – замялся Алан, поглядывая на Лыкова.
Кузьма подошел к Бартоку, оглядел его с ног до головы, буркнул «ладно» и обратился ко мне:
– Будем прорываться на станцию наведения.
– Заработала? – спросил Романенко.
– Нет, – ответил Алан.
– А как же… – начал Романенко, осекся, подскочил к Алану и негромко проговорил: – С ума сошли, разобьетесь в прах!
– Отставить! – вдруг гаркнул Лыков.
Романенко вздрогнул от неожиданности и выпустил рукав Алана.
– Совет Управителей поручил… То есть попросил меня уточнить обстановку, – внушительно сказал Кузьма. – Неограниченные полномочия, хм, – он закашлялся. – В общем, разведгруппа из двух…
– Трех! – перебил я Кузьму.
– Я с вами! – немедленно вмешался Барток.
– И я! – сказал Романенко. – Иначе не выпущу. Четырнадцатый параграф. В случае отказа станции наведения диспетчер имеет право…
Алан посмотрел на часы, подошел к терминалу.
– Марченко, начинай вывод.
Диафрагма раскрылась. Алан, не оборачиваясь, вошел в рукав, за ним быстро последовали Барток и Кузьма.
Романенко шепнул мне: «Ох и шмякнемся мы вдрызг!» – и мы пошли за ними. Оболочка рукава мягко проседала под ногами. Алан сел в водительское кресло, оглядел управление, пошевелил пальцами и со словами «все позабыл» осторожно тронул несколько полос.
«Лайба» медленно отплыла от причала и вышла в створ.
– Неужели аварии не предусмотрены? – спросил Барток.
– Предусмотрены, – ответил Сергей. – Только уже лет десять не было случая, чтобы станция отказала. Где-то на орпеке лежат вкладыши с автонаведением, но кто их сейчас найдет? На «Зустриче» бедлам, склады уплотнены, людей некуда размещать.
– Как же мы сядем?
– Задницей, – сказал Алан. – Не задавайте глупых вопросов, исследователь фирна. Вы хорошо знаете местность у Южной шапки?
– Н-не знаю…
– Слушай, Алан, – сказал я, – месяца полтора назад в трех километрах от Леонова выжигали полосой степь. Километров десять – идеальная площадка. С воздуха должна хорошо просматриваться.
Алан нагнулся над планшетом. Тонкие зеленые линии рельефа и координатная розовая сетка слегка подрагивали.
– Здесь! – сказал Алан, уперев палец в планшет. – Ну, пошли помаленьку.
Сели благополучно. Но не у Леонова, а в ста километрах от него. Виноват был я. Заметив длинную темную полосу, вскричал: «Вот она!» – схватил Алана за плечо. Алан послушно кинул машину с пятикилометровой высоты вниз. Сели на подушке. Это была недавно выжженная полоса, только не у Леонова, а в джунглях, почти в самом центре Парфюмерного леса.
Алан сообщил на орпек координаты. Открыл люк, вылез на выжженную рыхлую почву, понюхал воздух.
– Отвык! Ну, вперед!
– Кто знает дорогу? – спросил Кузьма.
– Полоса выведет к стройплощадке, – ответил я. – Если к сорок девятому квадрату, то недалеко. Если к пятьдесят второму – дальше. За день в любом случае дойдем, если не съедят.
– Не должны, – сказал Лыков.
Идти было легко – вес поменьше, и сезон ветров позади. Но дыхание джунглей чувствуется. Я-то выдержу одуряющий воздух, а вот как Лыков?