Дерианур - море света
Шрифт:
– - Мое дело, - огрызнулся Алексей.
– Чем твои жития лучше? Тоже про чертей, только без святых.
– - Вот именно, - кивнул Потемкин.
– Без святых.
– - Без святых, Лешка, живешь!
– Подхватил Гришан.
– Страху Божьего не знаешь! Вали его ребята!
И они с хохотом повалили Алехана на пол, устроив в доме невообразимую возню с опрокидыванием стульев и сдергиванием ветхих покрывал.
– - Сейчас попа позовем из Лешки чертей изгонять!
– Орал Гришан. Лешка, чернокнижник!!!
Алехан тоже хохотал, брыкался
– - Шире на вещи смотреть надо. Чернокнижник! Попа! Сейчас от меня любой поп сам убежит.
Потемкин вдруг посерьезнел и тихо сказал:
– - Я тебе советовать не смею, но ты, подумай, Леш, с огнем играешь. Это ведь не сказки. На таком кону душу продуть можно.
– - Душу?
– Алексей чувствовал, что начинает злиться.
– А кто из вас задумывался, что она у меня есть? Или когда я в карты людей обирал, я ее не продувал? Вас это всех устраивало. Конечно, я ведь кормил целую ораву трое ртов и мой четвертый. А когда душа шевельнулась, вам видите ли не нравится!
– - Извини, -- Потемкин сидел напротив него на полу, тоже взмокший и тоже злой.
– Извини, -- повторил он.
– -Ты прав, мы как сволочи себя вели. И не четверо ртов. Полгода мой пятым был. Но Алексей, я тебя Богом прошу, подумай, прежде чем соваться к тем, кто духов ловит и столами вертит. Я знаю, о чем говорю.
– - Откуда тебе знать!
– Вспылил Алексей.
– Не хочешь со мной дела иметь - убирайся. Советы тут давать еще будет!
Они разругались, но не сильно. Кто же всерьез ругается по таким пустякам?
А еще через день во время новой встречи граф попросил Адексея об одном одолжении.
– - Друг мой, скоро я уезжаю, -- сказал он, как всегда мягко.
– Я, кажется, уже запустил здесь тот механизм, который рано или поздно сработает. Но осталось одно дело, которое мне необходимо сделать до отъезда. И вы могли бы мне помочь.
Алексей безмолвно склонил голову. Он не знал такой услуги, которой не согласился бы оказать этому человеку.
– - Ваш брат посещает одну весьма высокопоставленную особу, -продолжал граф.
– - Мне нужна встреча с ней. Встреча тайная, наедине. Полагаю, ей она тоже нужна, хотя она об этом и не подозревает. Я вновь удивил вас?
Удивил - не то слово. Потряс. Во-первых, откуда он знает? А, во-вторых, как Алексей может это устроить?
– - А если она не согласится?
– Неуверенно осведомился Орлов.
– - Попросите брата передать ей вот это, - граф достал из уже знакомой Алехану шкатулки черного дерева записку. Судя по бумаге старую.
– И вот это.
– к листу добавился шелковый платок с вышитым вензелем и гербом.
– А когда она даст согласие, сообщите мне место и время. Повторяю, встреча должна быть с глазу на глаз.
– - Ты что, сдурел?
– Григорий вытаращил на брата глаза.
– В своем уме? А вдруг это ловушка?
– - Я ни о чем не прошу, - твердо повторил Алехан.
– Только передай ей записку и платок. Пусть решает сама.
Григорий с сомнением пожал плечами.
– - Ладно. Бумажка и листок карман не оттянут, - буркнул он.
Каково же было его удивление, когда, увидев эти предметы, Като вдруг залилась слезами и потребовала немедленной встречи с их таинственным обладателем.
– - Что с тобой, Катя? Что это за вещи?
– - Сам взгляни, - тихо простонала великая княгиня, пододвигая их к Орлову.
– Это платок моей матери. Ее выслали из Петербурга вскоре после нашего прибытия, в 1745 г. Не разрешали даже переписываться. Я ее с тех пор не видела. Она умерла два года назад в Париже. И хотя я не назвала бы наши отношения безоблачными, но она была моей матерью и по-своему берегла меня. Иначе не уехала бы так поспешно и не выполняла бы всех этих мерзких требований: не писать, не напоминать о себе, не просить денег. Ей очень нужны были деньги. Я знаю. А я никогда не могла послать.
– Като вновь разрыдалась.
– А это ее записка. Она отдала письмо этому человеку, зная, что он когда-нибудь передаст мне.
Григорий осторожно взял листок.
"Дорогое мое дитя, -- было написано по-немецки.
– - Я знаю, что нам не суждено увидеться, и прошу у тебя прощения за все то горе, которое вольно или невольно могла причинить тебе. Я была дурной матерью, но видит Бог, искренне раскаиваюсь в этом. Прошу тебя доверять человеку, который передаст эту записку. Он стал для меня искренним другом и духовным наставником, как был когда-то, еще до моего замужества, другом твоего отца. Надеюсь, что и нашу дочь он не оставит добрым советом и помощью. Он наделен большим влиянием при всех дворах Европы и говорил мне, что тебе уготована удивительная судьба, слово в слово повторяя предсказания старого каноника в Киле, о котором я тебе рассказывала. Еще раз прости и прощай, моя милая София. 15 января 1759 года".
– - Она написала это в день смерти, - шепнула Като.
– И ты еще спрашиваешь, встречусь ли я с тем, кто передал мне ее последнее благословение? Встречусь, как бы сильно не пришлось рисковать.
Орлов обнял ее за плечи.
– - Непутевая ты головушка! В тебе столько же ума, сколько и дури. Что с тобой делать?
– - Любить, - она засмеялась сквозь слезы.
– Любить, пока можешь.
– - Я могу много, долго и глубоко.
– Гришан сграбастал Като в объятия и посадил к себе на колени. Он слизывал соленые капельки с ее щек и тоже тихо смеялся.
Глава 12. ВЫБОР
Встреча состоялась в Ораниенбауме, куда двор прибыл 20 октября. Долгие поездки по сказочно прекрасным окрестностям позволяли совершать короткие остановки в рощицах и у прудов. Кроме придворных, в катаниях принимала участие публика, среди этого многолюдья легче было рассеять внимание соглядатаев.
Карета великой княгини задержалась у одного из тихих озер. Создавалось впечатление, что пассажиры желают посмотреть белых итальянских лебедей, которых вскоре снова спрячут в теплые вольеры.