Дерианур - море света
Шрифт:
– - Отныне я никогда в жизни не возьму чужого, - повторил Алексей, погружаясь в глубокий сон, во время которого кто-то мягко касался его мыслей, расплетая их, словно запутанные нитки. И сплетая в новый узор.
Дом Голицыных Алексей покинул уже утром. Слуги еще спали. Граф сам провожал гостя, осторожно держа его под руку.
– - У меня в голове немного звенит, - признался молодой человек.
– - Старайтесь держаться правой стороны дроги, - подбодрил его граф. И не отходить далеко от домов. Экипажи часть сшибают прохожих. А я надеюсь вскоре продолжить знакомство.
– он снова улыбнулся хорошо знакомой Алексею всепонимающей улыбкой.
– - До свидания, care padre, -- с трудом проговорил Орлов, ощупывая губами незнакомые слова, сами собой рождавшиеся в его на удивление пустой легкой голове.
– Я буду очень ждать встречи.
С этими словами он поклонился и горячо поцеловал графу руку.
– - Будьте счастливы в пути, care mio, - прозвучало у него за спиной.
Доктор Крузе сам нашел Алехана во дворце во время дежурства.
– - Друг мой, я так волновался за вас!
– Доктор выглядел потрясенным и растерянным.
– Мне сказали, что тело бросили в море. Я все проклял... Чертовы посвящения!
– - Я выплыл, - хохотнул Алексей. Его тронуло, что немец беспокоился, по лицу видно: не спал.
– - А ваши раны?
– Пристрастно допрашивал медик.
– Пожалуйте на перевязку.
Орлов поморщился. По правде говоря, раны у него уже не болели. Но Крузе настоял.
– - О чем вы, Алексис? Мне еще швы снимать. Или так с нитками на физиономии ходить и будете?
Немец загнал поручика в одну из угловых каминных комнат, заставил снять мундир и придирчиво осмотрел швы. Раны уже рубцевались. Крузе даже зацокал языком, мол на русских все заживает, как на собаках. Лицом он был доволен меньше.
– - У вас, дружок, слишком богатая мимика, - упрекнул он.
– Вы не могли бы не кривляться в ближайшие несколько дней? Я ведь постарался сделать шрам как можно меньше. Незаметнее.
"Незаметнее не выйдет, - с грустью вздохнул Алексей.
– Вон, как у уличного кота вся морда располосована". Почему-то именно сейчас это стало волновать его.
В каминную заглянул ливрейный лакей и, низко поклонившись доктору, сообщил, что того ожидает за дверью канцлер. Из-за створки уже выглядывал сам Воронцов.
– - Карл Иванович, на два слова, - без обычной важности и церемоний бросил он.
Крузе встал.
– - Обождите здесь, голубчик.
Медик исчез, а Алексей стал разглядывать свою в высшей степени непрезентабельную физиономию в зеркало. Делать было нечего, вокруг летала пыль, а на гладкой белой стенке камина можно было рисовать пальцем. Что Орлов и не преминул сделать. Подрисовывая круглой рожице рога, он вдруг услышал, что доктор и канцлер в соседней комнате заспорили чересчур громко.
Воронцов, как всегда выходил из себя. Спокойный монотонный голос медика, кажется, еще больше раздражал вельможу. Алехан прислушался.
– - Это шарлатан и заезжий обманщик!
– Настаивал канцлер.
– Мне плевать, какие у него рекомендательные письма и от кого. Мы встречались в доме у Голицыных и что же? Ему были сделаны самые ясные орденские знаки. А он не ответил ни на один из них! Словно и не знает внутренних жестов вольных каменщиков! Говорю вам, он шарлатан.
– - Вряд ли, - спокойно возразил Крузе.
– Но скажу вам одно, Михаил Илларионович, если такой человек, как граф Салтыков... так он сейчас представляется? Так вот, если такой человек, как Сен-Жермен не желает отвечать на наши орденские знаки, не вступает с нами в контакт, значит наше дело - пропащее. Мы поставили не на ту лошадку. Признайте это, ваша Светлость.
Канцлер побелел. В шелку двери Алексею хорошо было видно, как он хватает воздух посиневшими губами.
– - А раз так, -- наконец, выдавил из себя Воронцов, -- он нам не брат и не товарищ, Пусть убирается, откуда пришел. Или ему не поздоровится. Мои лакеи уже...
– - Что ваши лакеи уже?
– Алексея поразило то нескрываемое презрение, почти высокомерие, с которым скромный доктор разговаривал с первым вельможей империи.
– Их, насколько я знаю, распугал проходивший мимо поручик.
– - Больше они не дадут осечки, - побагровел канцлер.
– - Люди -- не ружья, - покачал головой немец.
– Михаил Илларионович, хотите добрый совет? Не становитесь у него на пути.
– - У кого?
– Нервно рассмеялся канцлер.
– У графа или у поручика?
– - У обоих.
Крузе встал и, не сказав больше ни слова, вернулся в каминную. Алехан едва успел отскочить от двери.
С трудом дождавшись конца дежурства, Орлов поспешил в дом художника Ротари у Аничкого моста. Именно там, в рубленном непритязательном особняке на окраине города поселился граф, отвергнув самые лестные предложения вельможных учеников с Невского и Английской набережной.
Салтыков был немного удивлен внезапным визитом, но приветливо встретил Алехана.
– - Что случилось, друг мой? Вы весь взмокли, пока бежали. Садитесь. Воды?
Алехан плюхнулся в кресло, жестом отверг стакан и, переведя дыхание, вывалил графу все, что услышал во дворце, заодно помянув и то, что нападавшие лакеи были явно воронцовские.
Граф смотрел на него прищурившись и продолжая по привычке улыбаться. Но как-то натянуто.
– - А почему же вы не говорите о главном?
– Осведомился он, вертя в пальцах полупустой стакан.
Алехан поднял бровь.
– - О вашем ночном приключении в этом маленьком загородном дворце. Монбижоне, кажется?
Орлову оставалось только развести руками.
– - Да вы и сами знаете.
– - Не все, - настоял граф.
Пришлось поведать и о том, как Алехан сыграл роль трупа в диковатом, на взгляд стороннего наблюдателя, ритуале. Граф только кивал.
– - Друг мой, -- наконец, произнес он.
– - Вы попали в очень неприятную историю. Думаю, этот ваш доктор Крузе далеко не так прост, как хочет казаться.