Дерьмовый меч
Шрифт:
– Менька! Громудила!!!
– изо всех сил заорала я.
– Мы здесь!
– Слышу, слышу, мы таки идем на посадку, - протрубила Менька, и в этот момент крыша обрушилась окончательно.
Потуга двадцать первая
Какое там "проклятая Мордевольта", "проклятая Мордевольта"! В замке, в котором ремонта не было со времен драконьей сладкой парочки Каина и Авель, винторогая зануда попросту не могла ничего разорить. Некоторое время хозяин этой кучи заплесневелого камня и сгнивших балок, по недоразумению названных замком, глядел на приземлившегося посреди тронной залы Задохлика. Наш недолеченный нарколептик, разумеется, уже спал глубоким
– Остынь!
– Менька, небрежно ткнув рыцаря в лоб, перевела его из активного режима в режим гибернации, осмотрела вновь обретенных друзей и завела свою шарманку: - Ну что, как у нас дела, все ли живы, все ли здоровы, все ли готовы оплатить наши услуги, помните, ваше величество, дело стоит, а проценты идут, мерчандайзер спит, а капитал округляется, привет, малыш Поппи, что это у тебя за мешочек, есть там еще что-нибудь интересненькое из дальних краев, из прошлым времен?
– Привет, мы тоже рады тебя видеть!
– помахала я своему личному мерчандайзеру. Но он, то есть она не заметила, с головой уйдя в мешок юного Гаттера. Поппи гордо тыкал пальцем в недра мешка и приговаривал:
– Вон, вон еще штука такая, с камушками! Прикинь, они ее курят! Прям как бонг! Сверху засыпают, снизу наливают... А вот это на тетке было, то есть на кошке... На кошкотетке, в общем. Болталось там сзади, фактически под хвостом. Я и взял: такой хороший камушек - и коту под хвост! То есть кошке. Диадема с ужиком - та вообще бесхозная валялась, так что не считается. Мужик ее бросил, когда пошел нашу королеву тра... одолевать в поединке. А я что, дурак рядом стоять, свечку держать? Я все собрал, чего нашел, сложил аккуратненько...
– Сложил он, - слышалось из мешка.
– Кто тебя учил сра... с раритетами обращаться? Свалил все кучей, не разбери поймешь, где что!
Раскрасневшаяся Мене-Текел-Фарес вынырнула из глубин безразмерной холщовой емкости для награбленного, держа в руках какой-то изрядно пожеванный манускипт.
– Кто их теперь разберет, эти протоколы Шмонских мудрецов? Цена вдвое упадет из-за сохранности! Вот это эн? А это ша? Какое это ша, а тем более эн? Кто это прочесть сможет?
– Дай сюда, - Гаттер вырвал протокол.
– Я прочту! Хабары пополам хазары по домам хибары по регламентам, сук-ёк имеко-сам, мир нам, война дворцам!
И не успели мы сказать юному Поппи "Ну ты и Поппи!", как все вокруг озарилось нестерпимым брильянтовым блеском. Развалюха Перживаля стала прозрачной насквозь, мы словно повисли в воздухе на высоте третьего этажа. Даже табуретка, на которой я по-прежнему сидела нога на ногу, казалась высеченной если не из цельного алмаза, то по крайней мере из цельного хрусталя.
– Утерянное заклинание строительного подряда! Йо-о-опт!
– только и успела сказать Менька, как всё погасло.
Только это всё было не тем, что прежде. Проломленная крыша починилась сама собой и украсилась горгульями в натуральную величину. Колонны зазмеились змеевиком в золоте и зазолотились золотом в змеевике. Стены зазеркалились полированными серебряными зеркалами в резных рамах. Окна завитражились художественно изображенными сценами битв и прелюбодеяний. Полы опаркетились ценными породами дерева. Табуретка подо мной рванула вверх спинкой в два человеческих роста и подлокотниками, инкрустированными морионом и оливином. А под спиной у меня сама собой образовалась бархатная подушечка с вышитым девизом "Живи красиво".
– Где я?
– послышался слабый голос из-под скромного, но антикварного пазырыкского ковра площадью двадцать на пятнадцать метров.
– Почему так темно? Я ослеп? Я умер? Где все?
Чкал с Финлепсином (на которых сами собой образовались ливреи от Армани) в четыре руки сдвинули образец древнего ковроткачества и вытащили хозяина неожиданного великолепия, всего в пыли и строительном мусоре. Видимо, заклинание строительного подряда не включало в себя подзаклинания генеральной уборки. Ничто в этом мире не совершенно. Кроме меня, разумеется.
– Принимай работу, хозяин!
– хихикнул Гаттер и немедленно получил подзатыльник от Меньки, явно собиравшейся предъявить хозяину счет в полмили длиной.
– Боже мой...
– ошарашенно выдохнул Перживаль.
– Не может быть! Это же Камзолот! Древний Камзолот эпохи короля Артура Шикадам! Я и не думал, что когда-нибудь снова его увижу...
– И не увидел бы, - буркнула Мене-Текел-Фарес, - кабы не наш, кхм, Гаттер Торопливый.
– О сэр Гаттер Торопливый, - рыцарь молитвенно возвел очи на обалдевшего Поппи.
– Вы великий волшебник. Древняя столица королей Ипритских и я, ее скромный местоблюститель, в долгу перед вами...
– Стоп-стоп-стоп!
– рявкнула Менька.
– А вот с этого места поподробнее, пожалста. Кто кому блюститель и кто перед кем в долгу?
– Сей замок, - начал Перживаль, с кряхтением поднимаясь с колен, - есть наследие, оставленное предком нынешней царствующей династии Артуром Шикадам на попечение моего предка, Приживала Перживальского. Мой род обязался хранить замок до той минуты, как на его трон воссядет Избранный и восстановит королевство свое до самой Последней Тютельки. И когда это случится, последний в роду Перживальских должен передать ключи сюзерену своему и отправиться в поход за Святым Грюневалем. Мои предки, - Перживаль поник главой, - будучи Рыцарями Печального Образа Жизни, беспутно расточали вверенные им богатства, надеясь остаться единоличными владельцами королевской резиденции. Они собрали вокруг себя самых отъявленных мотальщиков фамильных достояний и назвали эту гоп-компанию Орденом Рыцарей Стола Полной Чаши. Пиры и гулянья длились много веков подряд, пока даже самый наивный из кредиторов не отказался поставлять ко двору Перживальских продукты, напитки и предметы первой необходимости. Но заклинание, наложенное на мой род, заставило распутников сберечь главное - Последнюю Тютельку. Когда в замок ворвалась Мордевольта, она довершила разруху, пытаясь найти наше последнее сокровище. Но не преуспела.
– Ну и где она, эта тютелька?
– как бы ненароком поинтересовалась я.
– Не знаю, моя королева!
– вздохнул Перживаль.
– Мой отец, отходя в мир иной, забыл мне сообщить, где она и что это такое, вообще. Склероз.
– Блин!
– вырвалось у меня.
– И как нам теперь узнать, где искать чертово доказательство моего права на замок королей Ипритских?
Менька картинно завела глаза, после чего указала могучим ногтем на Навигатора.
– Семьдесят сантиметров вниз, - бесстрастно сообщил конь, глядя мне в переносицу. Я приподнялась с трона и тупо уставилась на подушечку, которую сама же и упихала под седалище, чтоб морионы с оливинами не царапали мой царственный афедрон.
– Эта фигня, что ли, Последняя Тютелька?
– Она самая, - кивнул Финлепсин.
– Отец всегда надеялся ее найти. Для того и столицу осадил - думал, что захватит эту... э-э-э... вещь - и превратит род Ипритских в бомжей, лишенных права на царство.
– А вот фиг папаше твоему!
– мстительно скрутила кукиш я.
– Тютелька у нас! Значит, замок Артура Шикадам мой. А Галоперидолу по усам текло, да в рот не попало, извините за народную мудрость!
Финлепсин поднял на меня беспомощные глаза. Мне стало неловко: и с чего я на парня взъелась? Сын за отца не отвечает. И вообще он свой, верный паладин меня, можно сказать.