Дерзкий рейд
Шрифт:
Чуть в стороне, возле красноватого цветка дикого клевера, проплыла по воздуху пчелка. Она опустилась на цветок, обшарила его хоботком в поисках нектара. И вдруг появилась оса. Она, как разбойница, сразу напала на мирную пчелу. Начался бой. Не на жизнь, а на смерть. Нуртаз смотрел на схватку пчелы с осой и удивлялся их ярости и ненависти. Оказывается, у насекомых, как и у людей, существует вражда. С цветка клевера обе свалились на широкий лист подорожника, похожий на ладонь, и продолжали биться. Ни пчела, ни оса не хотели уступать, не желали поддаваться. Со стороны их борьба казалась веселой игрой — так чудно они наскакивали друг на друга. И вдруг оса, улучив момент, изловчилась и неожиданно полоснула своими мощными челюстями и откусила голову пчелы, словно отрезала ее острым
Грустно вздохнув, Нуртаз встал и зашагал по траве, высокой и жирной. Степь раскинулась перед ним, как огромная ладонь, и он почувствовал себя маленькой трудолюбивой пчелкой, такой же беспомощной и одинокой.
Пастух сунул руку в карман, вынул неизменный темир-кумуз, и в предвечерней тишине поплыли тоскливые звуки, которые, казалось, исходили из его переполненного безутешной печалью сердца.
Нежный ветерок, словно легкое дыхание Олтун, веял над степью, перебирая стебли трав, покачивая цветы, сгибал в дугу шелковистые метелки ковыля и убегал куда-то в бескрайние дали. Длинный и жаркий день приближался к своему завершению, и солнце, уставшее и разбухшее, стало огненно-красным, повисло почти над самым краем земли. Небо над головой потемнело и поблекло, стало походить на долго ношенный, пропыленный синий халат, а одинокая туча на нем, плоская и длинная, превратилась в грязно-серую кошму с рваными краями. А дальше, ближе к солнцу, небо светлело и было дымчато-прозрачным, а около самого солнца — нежно-оранжевым, как лепестки весеннего степного тюльпана, которые так любила Олтун. Она, вспомнилось, украсив волосы этими нежными цветами, наклонялась над Нуртазом, лежащим на молодой траве, и тихо спрашивала:
— Ты меня будешь любить, если отец выгонит из юрты, отберет наряды и стану я бедной и бездомной? Скажи, ты меня будешь любить?
Нуртаз клялся землею, клялся и пророком Магометом, что нет для него большего счастья, чем быть рядом с нею, что всю жизнь готов терпеть самые страшные муки, лишь бы доставить радость, увидеть улыбку на ее лице.
Что значат теперь его клятвы, когда Олтун продают, получают взамен коров и верблюдов, коней и овец, как будто у Габыш-бая мало своего скота. Как понять такое, как объяснить? Жизнь, оказывается, такая сложная и запутанная, что распутать ее куда сложнее, чем расплести девичью косу.
2
— Эй, Нуртаз! Эй!
Со стороны аула прискакал на взмыленном коне Топсай, зять Кара-Калы, тридцатилетний толстый коротышка. Топсая недолюбливали. Он был развязный и наглый, особенно с пастухами и работниками, и униженно льстивый и услужливый с тестем.
— Эй, Нуртаз!
Топсай круто осадил коня прямо перед пастухом, сидящим на пригорке, и широко осклабился, обнажая крупные редкие зубы.
— Жаль, что, кроме тебя, никто не увидал, как ловко я скакуна остановил! Многие ли так умеют? Не конь, а настоящий тулпар [16] . — После такого вступления, подбоченясь и продолжая любоваться собой, он коротко бросил: — Агай кличет тебя.
16
Тулпар — крылатый конь, персонаж народных казахских легенд.
Нуртаз, не поднимая головы, продолжал наигрывать на темир-кумузе. Словно перед ним никого не было. У Топсая в нехорошей усмешке скривились губы. Он ткнул плеткой в плечо:
— Оглох, что ли?
— Отстань. — Нуртаз нехотя повернулся. — Человек делом занят, не мешай.
—
17
Балуан — борец.
Конь был нужен Нуртазу. Очень нужен. Имея своего коня, он мог бы… Все можно сделать, имея коня! Степняк обретает крылья, когда садится на лошадь. Перед ним открыты все пути-дороги!
Место для борьбы выбрали в стороне за юртами, на ровной площадке, где недавно скосили траву. Смотреть состязание собрался весь аул. Зрители расположились на земле, образовав широкий круг. Для бая Ердыкеева и Габыш-бая принесли ковры, для других знатных гостей — кошмы.
Первым вышел на середину круга каргайлинский борец Сулейман, плотный и плечистый, с широкой спиной и длинными руками. Смуглое разжиревшее лицо, на котором щелками прорезывались надменные глаза, обрамляла щеголеватая густая бородка. Сулейман прошелся крупными шагами по кругу, окидывая оценивающим взглядом место борьбы. Он был опытным балуаном и знал, что любая мелочь, даже бугорок под сапогом, может сыграть предательскую роль во время схватки.
— Сулеке! — громко приветствовали аульчане своего кумира. — Покажи свою силу этому желторотому птенцу!
И тогда появился Нуртаз. Его встретили шумными выкриками джигиты Габыш-бая. Конечно, их было не так много, но они сидели кучно и дружно громко орали, вдохновляя земляка.
— Нуртаз, сверни рога этому жирному быку!
— Покажи каргайлинцам, как умеют бороться в нашем ауле!
Сулейман, не скрывая насмешки, оглядел Нуртаза, как бы говоря взглядом: «И этот худосочный щенок хочет со мной помериться силой! Сейчас вытру его спиной следы на траве и пойду допивать кумыс!»
Но уже через несколько мгновений, когда они сошлись на середине круга, самодовольная усмешка сбежала с лица Сулеймана. Ему стоило больших усилий удержать на темных искривленных губах некое подобие улыбки. Он почувствовал в руках молодого пастуха железную хватку батыра и понял, что победа на этот раз легко ему не достанется.
Они долго топтались на середине круга, цепко ухватившись друг за друга, уперевшись плечо в плечо, выбирая удобный момент, чтобы провести бросок. Оба были начеку. На каждый прием тут же следовало ответное защитное действие.
— Сулеке! — подбадривали аульчане. — Давай! Давай!
— Нуртаз, вали его! — шумели джигиты. — Вали!
Сулейман старался изо всех сил, однако оторвать, приподнять пастуха от земли он никак не мог, тогда он попытался обманным приемом столкнуть, бросить на траву соперника. Но не тут-то было! Нуртаз ловко уходил из хитроумных ловушек и ставил признанного борца в довольно трудное и, если смотреть со стороны, весьма смешное положение: внешне Сулейман был и рослее, и мощнее, казалось, ему ничего не стоит заграбастать молодого парня и шмякнуть спиной на землю, но вот именно этого ему никак не удавалось! Жилы на толстой, покрасневшей шее борца вздулись, стали похожими на веревки, а лицо заблестело, залоснилось от обильного пота.
— Выдавливай жир! — весело кричали Нуртазу джигиты Габыш-бая.
Юноша тоже тяжело дышал. Сдвинуть с места такую тушу не так-то просто. К тому же Сулейман начал применять запрещенные приемы, которые со стороны сразу и не заметишь. Пастух почувствовал, что настала решительная минута. На хитрость надо отвечать хитростью. Он чуть расслабил руки, словно не в силах был сдержать напора, и Сулейман сразу воспользовался моментом. Это как раз и нужно было Нуртазу. Пастух в самый последний миг вдруг сделал резкое движение, как бы слегка присел, — и борец оказался в воздухе. От неожиданности он охнул, потом яростно засучил в воздухе ногами, пытаясь своей массой опрокинуть соперника. Но ничего у него не вышло. Тогда, падая, Сулейман успел больно ударить пастуха коленом в пах.