Дерзкий роман
Шрифт:
— Не говори того, чего не имеешь в виду, Макс.
Мои брови сошлись на переносице. — Ты бросаешь мне вызов. Ты заставляешь меня взглянуть на все по-новому. Я уважаю тебя. Всего, чего ты добилась самостоятельно. Всего, что ты собой представляешь. Как еще мне это назвать?
— Что, если это всего лишь временное увлечение?
— Да ладно тебе, Дон.
— Я не супермодель, ясно? Я не красавица бала. Я не болтаю и не устраиваю вечеринки. Я не могу вписаться в твой блестящий мир.
—
— Если все, чего ты хочешь, — это хорошенькую вещицу на руке, тогда давай не будем играть в эту игру.
— В какую игру? Ты та, кто поцеловала меня первой.
Она открывает рот, чтобы возразить, понимает, что я прав, и затем ее глаза блестят. — Прекрасно. Тогда давай назовем это ошибкой. Ты можешь пойти и уболтать одну из женщин твоего круга общения. Пойди попроси Ваню познакомить тебя с ее подругами-супермоделями…
От разочарования мой голос становится низким и дерзким. — Зачем мне супермодель? — Я поднимаю ее пальцы, провожу большим пальцем по пятнам, которые никак не могут сойти с ее рук. — Никто и вполовину не выглядит так сексуально в паре "оверлок", как ты. А смотреть, как ты ремонтируешь машины, достаточно, чтобы заставить мою кровь закипеть. Ты даже не представляешь, сколько раз я хотел тебя, пока ты склонялась над капотом грузовика. И эти руки. — Я запечатлеваю их. — Это самые красивые руки, которые я когда-либо…
Я ухожу, прежде чем ее рот прикоснется к моему.
Черт.
В этом поцелуе нет ничего нежного.
Он такой же агрессивный, как и все наши ссоры с тех пор, как мы встретились, и в то же время гораздо глубже — губы переплетаются, покусывают, враждуют и нападают между отчаянными вдохами. Я оставляю на ней синяки от своих укусов, с каждым отчаянным движением, которое позволяет мне ближе познакомиться с внутренней стороной ее рта.
Чем больше я узнаю о ней, тем больше мне хочется попробовать.
Она снова стонет.
Мой мозг взрывается, а кровь превращается в расплавленную лаву.
От нее у меня перехватывает дыхание.
Эта женщина.
Мои руки скользят по ее бедрам, и мой мир становится маслянистым и теплым.
Язык.
Зубы.
Фейерверк.
Радость.
Все сомнения, которые оставались в моей голове, развеиваются от ее вкуса, от пальцев, впивающихся мне в спину, как будто она пытается оставить отпечаток на моей коже. От тепла ее тела, которое встречается с моим в вихре искушения и желания.
Это намного больше, чем просто желание к ней.
Я хочу ее до такой степени, что готов пожертвовать всем ради нее.
Опасна.
Я знал, что она опасна, с того момента, как наши глаза впервые
О, но оно того стоит.
Я беру поцелуй под контроль и позволяю ревущей буре желания сделать мои прикосновения немного грубее. Я кусаю ее за шею, а она царапает мне спину ногтями, дразня меня такой восхитительной болью, что я почти не могу с ней справиться.
Я думаю о том, какую часть тела мне следует начать целовать следующей, когда чувствую, как две руки настойчиво прижимаются к моей груди.
Я не игнорирую это.
Откинувшись назад, я смотрю вниз, на Дон.
Ее глаза — два сияющих драгоценных камня на лице, которые целуют солнце, луна и все звезды. Такая маленькая. Такая мягкая. Такая хрупкая.
Мое сердце колотится в груди, как будто я падаю после сахарной лихорадки.
— Медленно. Я хочу двигаться медленно, — бормочет она.
Мне требуется минута, чтобы понять, что она не просит меня медленно ложиться в постель, что я бы сделал не задумываясь.
Я наклоняю голову набок.
Она вызывает привыкание.
Я одержим ею.
Медленно? Могу я это сделать?
— Бет… — Она поджимает губы. — Ты говоришь все правильные вещи, но я больше не могу рисковать. Я не могу просто вслепую броситься в это. Есть над чем подумать.
Я снова и снова прокручиваю в уме ее слова. Слышу в них страх. Вижу, как она сдерживает себя.
Это заставляет меня хотеть бороться сильнее.
Я понимаю, что она напугана.
Тревор обманул ее доверие.
Возможно, мужчины, преследовавшие моего брата, тоже так думали. Я не знаю, и это не имеет значения.
Ничто другое не имеет значения, кроме будущего, которое я собираюсь построить с Дон Баннер.
Все. Я хочу от нее всего.
Она разжигает желание, которого я никогда раньше не испытывал, и я не собираюсь отказываться от него ни за что.
Дон медленно выдыхает. — Я серьезно, Макс. Я не хочу торопить события. Если это проблема, тогда скажи мне прямо сейчас. Ничего… между нами ничего не изменилось. Мы можем встать и притвориться, что этого никогда не было.
Если бы я не знал ее так хорошо, я бы обиделся.
Но я знаю, что она просто защищает себя. Я знаю, почему она тоже защищает себя. Она зашла так далеко не потому, что была слабой и уступала любому давлению. Она превратилась в гениального механика не потому, что попадала в ситуации, которые могли быть опасны для нее.
Я имею дело не с обычной женщиной.
Если бы я был таким, она бы уже лежала голая и мурлыкала для меня. Она бы выкрикивала мое имя луне и молила меня и звезды о пощаде.
Но если бы это была любая другая женщина, мое сердце не было бы тронуто.