Дерзкий роман
Шрифт:
У Санни отвисает челюсть.
Мое собственное сердце бьется о ребра.
Произнесение этих слов вслух только подчеркивает, насколько нелепо я себя веду. Насколько Макс не подходит ни мне, ни Элизабет.
— Подожди. — Санни медленно моргает. — Если Stinton Group пытались заплатить тебе за прерывание беременности, это означает, что Элизабет…
— Да.
— Макс? — Санни ахает.
— Нет, его брат. Тревор.
Она прикрывает рот. — О, это только усложняет.
— Видишь? — Я перехожу на другую сторону ванной. — Неважно, что я чувствую. Важно держать Элизабет подальше
Она отступает назад. — Хорошо. Дай мне минутку подумать.
— Подумать? — Я визжу. — О чем тут думать? Этого не должно было происходить. Тот факт, что я даже позволила ему приблизиться к Бет, был огромным просчетом. Вот что он со мной делает. Он морочит мне голову. Я уже совершаю большие ошибки. Я не могу позволить ему приблизиться еще больше.
— Ты знаешь, это был он?
— Что?
— Это Макс приказал адвокатам попытаться оказать на тебя давление, чтобы ты избавилась от Бет?
Я с трудом сглатываю. — Я… я не знаю.
— Может быть, тебе стоит спросить его. — Она кладет руку мне на плечо. — Прежде чем обвинять целую компанию в том, что сделал безответственный отец Бет, может быть, тебе стоит выяснить, заслуживает ли Макс всей этой ненависти или он просто ближайшая мишень, потому что он здесь, а его брата нет.
Ее слова заставляют меня замереть на месте.
Санни заправляет за ухо прядь своих блестящих прямых волос. — Когда Тревор сбежал с деньгами "Стинтон Инвестмент", он сбежал и с моей зарплатой. Я была так зла из-за этого. Я хотела, чтобы вся компания потерпела крах. Но потом Макс позвонил мне лично и извинился от имени своего брата. Он заплатил мне то, что был должен, и сказал, что это его вина, что Тревор все испортил. Тот единственный телефонный звонок показал мне, что он за человек. Человек ответственный до такой степени, что готов распять себя.
— Это могло быть рекламным трюком…
— Этого не было. Макс позвонил мне наедине в моей машине. Никаких камер. Никаких записей. Ничего. Я была наименьшей из его забот, и он все равно сделал это лично.
У меня неприятно сжимается горло.
Карие глаза Санни становятся задумчивыми. — Макс привык быть козлом отпущения, когда что-то идет не так. Мне действительно стало не по себе, когда я услышала, как он извиняется за то, чего не совершал. — Она качает головой. — И Дон, ты, возможно, делаешь то же самое. Тебе это нравится?
Я думаю о Максе, взявшем на себя ответственность за машину Милы Дюбуа. Он действительно из тех людей, которые берут на себя всю ответственность. Это почти вторая натура. — Я… — Мое сердце бешено колотится в груди. — Не может быть, чтобы все было так просто.
— Но что, если это так?
— Он все тот же Стинтон, — огрызаюсь я.
— Да, но он не Тревор.
Это заставляет меня замолчать.
— Ты хочешь огрызнуться на отца Бет, но не можешь, потому что его больше нет. Он сбежал задолго до того, как Stinton Group прислала тех юристов. Но ты можешь огрызнуться на Макса, потому что он здесь. Он не сбежал, когда узнал, что у него есть племянница. Он остался
Слезы застилают мне глаза, и я прислоняюсь к раковине. Такое чувство, что Санни хватает меня за внутренности, вырывает их наружу и разбрасывает по всему полу.
Макс не такой уж доброжелательный.
Он использовал Бет, чтобы заставить меня работать в Stinton Group.
Но он также учредил фонд для колледжа Бет, пытался обойти твои правила и побаловать ее приготовленными завтраками, и он пришел на день ее карьеры, когда ты знаешь, что у него есть миллион более важных дел в его компании. С другой стороны, Тревор знал, что я беременна, и исчез.
Я качаю головой, чтобы утихомирить этот голос.
Это все еще слишком рискованно.
— Послушай, я не указываю тебе, что делать. И я бы даже не заводила с тобой этот разговор, если бы ты не казалась такой явно расстроенной из-за Макса. Я не могу сказать, хороший он человек или нет, и только ты знаешь, хороший ли он для вас, но я призываю тебя подумать о нем — не как о представителе Stinton Group, а как о человеке, оценивающем его собственные достоинства. Я думаю, это единственный способ быть честной по отношению к себе и к нему.
Я не пойду туда как Макс Стинтон. Я пойду туда как к Макс.
Это то, что он сказал мне по телефону, когда я капитулировала перед своей дочерью и позволила Стинтону приблизиться к ней.
Санни подходит ко мне и заключает в свои объятия. От нее пахнет солнцем и безопасностью. Меня переполняет благодарность за то, что в моей жизни есть она, мама Мойра и даже Кения и Алистер.
— Все в порядке. — Она успокаивающе поглаживает меня по спине. — Ничего страшного, если ответ сложный. Нормально двигаться медленно и проверять каждый шаг, прежде чем решиться. Никто тебя не торопит. А если и торопят, это означает, что тебе следует еще больше сбавить обороты и не торопиться, чтобы убедиться в уверенности в собственном сердце.
Дверь ванной открывается.
Заходит еще один клиент и бросает на меня любопытный взгляд.
Я отхожу от Санни. — Спасибо.
Она подмигивает. — Девочка, я здесь для этого. — Ее телефон жужжит, и она смотрит на него с улыбкой, которая появляется только рядом с Даррелом. — Ты готова идти? Даррел интересуется, не похитили ли нас.
— Да. — Я делаю шаг и останавливаюсь. — Вообще-то, — я сжимаю ее руку, — ты не против после этого отвести Бет на ферму?
— Конечно. Но почему?
— Я хочу поговорить с Максом.
— Это что, разговор с ночевкой? — Она шевелит бровями.
К моим щекам приливает жар. — Посмотрим.
— Молодчина. — Она хлопает меня по плечу, переплетает наши руки и выталкивает меня из ванной.
Когда я подхожу ближе к столу, взгляд Макса отрывается от моей дочери и останавливается на мне.
Мое сердце отзывается на удар.
Бедствие.
Я даже не уверена, что дать ему шанс — хорошая идея или колоссальная ошибка, но я не могу отрицать, что в нем есть что-то, что заставляет меня приблизиться.