Дерзкий роман
Шрифт:
— Если бы я сказала, что нет?
— Я бы вежливо попросил вас уделить мне время.
— Я больше не работаю в Stinton Group.
— О, напротив, мисс Баннер, передо мной контракт, в котором говорится, что вы согласны.
Мое тело коченеет.
У меня перехватывает дыхание.
Макс передал контракт своему отцу? Он сбежал и рассказал все о Бет в тот момент, когда наши отношения рухнули и сгорели? Это его месть?
Ярость клокочет в моей груди. Я не хочу в это верить. Я надеюсь, что мужчина, в которого я влюбилась, не такой
— Садитесь в машину, мисс Баннер.
— Мое афро не влезет в джутовый мешок. На случай, если ты подумываешь о том, чтобы надеть мне что-нибудь через голову, — огрызаюсь я.
Он смеется. — О, я понимаю, почему Макс был так очарован тобой. Какое у тебя острое остроумие.
— У меня также есть острые зубы. На случай, если ты захочешь меня испытать.
Его смешок вызывает у меня желание воткнуть ручку ему в плечо. Недостаточно, чтобы он истек кровью. Достаточно, чтобы он заорал от боли и признал собственную смертность.
— Я с нетерпением жду этого, мисс Баннер.
Линия обрывается.
У меня сводит живот, я следую за мускулистыми мужчинами к их фургону и забираюсь внутрь. У меня на голове нет ни повязки, ни джутового мешка. Вместо этого в кузове роскошного фургона есть газированная вода, шампанское и закуски. Автомобиль, похоже, из тех, что перевозят знаменитостей. Окна тонированные, и передо мной так много места, что я могла бы разместить ванну между собой и передним сиденьем.
Я не притрагиваюсь ни к каким закускам.
Я не в карете Золушки из тыквы.
Я в позолоченной клетке.
По дороге в Stinton Group я пишу Санни и Кении, чтобы сообщить им, где я. На случай, если сегодня вечером мое тело выбросит в реку.
Мускулистые парни сопровождают меня всю дорогу до офиса Макса, как будто боятся, что я исчезну, если они хоть на секунду отведут от меня взгляд. Думаю, такой расчетливый человек, как Джордж Стинтон, предположил бы, что я из тех гостей, которые сбегут.
Что я бы и сделала.
Идя по знакомому коридору, я стискиваю зубы и заставляю себя не думать о Максе. Или о том, почему Джордж Стинтон использует кабинет Макса для проведения своих встреч. Или почему Хиллс смотрит на меня с удивлением в глазах, когда видит, что меня сопровождают накачанные парни.
Не говоря ни слова, лучший друг Макса опускает голову и притворяется, что ничего не видел.
Вспышка боли пронзает меня.
Да, я знаю, что мы с Хиллсом не совсем друзья, но тот факт, что его совершенно не волнует происходящее, — это удар.
Здесь, в Stinton Group, у меня враги со всех сторон.
Один из накачанных парней открывает дверь, и я с важным видом захожу внутрь. Конечно, я могу слегка дрожать, но я не собираюсь показывать это Джорджу Стинтону. Он уже думает, что у него преимущество из-за этого дурацкого контракта. Я должна заставить его увидеть, что я не какая-то куколка,
— Мисс Баннер. — Высокий мужчина с седеющими волосами и проницательными голубыми глазами Макса сидит за письменным столом. Он поднимается со стула и крадется ко мне с грацией стареющей пантеры.
Я понимаю, почему мать Макса влюбилась в него. Он практически купается в мрачной харизме.
В Максе есть похожая интенсивность, но она смягчается крошечным проблеском доброты, которую Stinton Group так и не удалось погасить. Хотя у Макса были некоторые границы, за которые он бы не переступил, у меня такое чувство, что его отец переступил бы их все и посмеялся бы над этим.
— Не смотрите на меня такими свирепыми глазами, мисс Баннер, я не собираюсь причинять вам боль. Зачем мне это? Когда вы сделали так много хорошего для Stinton Group. Когда вы семья.
Моя бровь взлетает так высоко, что чуть не слетает с лица. Я указываю пальцем на пространство между нами. — Мы не семья.
— Напротив, моя внучка — это связующее звено, скрепляющее наш маленький мирок. Это особенно верно для Тревора.
Я начинаю дрожать при упоминании Бет. — Мне все равно, кто ты, коварный старик. Ты не говоришь о моей дочери так, словно она разменная монета.
— О? Но когда Макс делал это, все было прекрасно? — Он хихикает и прислоняется к своему столу. — Знаете, мисс Баннер, я действительно не уважаю лицемеров.
Стрела с отравленным наконечником попадает в цель. Я вздрагиваю. — Чего ты хочешь? — Спрашиваю я.
— Я дал тебе несколько дней, чтобы привыкнуть к новой норме, но теперь нам пора продумать наши следующие шаги. Я хотел бы обсудить, что произойдет дальше между тобой, Тревором и Стинтон Авто.
— Нет никаких меня и Тревора.
— Согласно тесту на отцовство, который вы будете обязаны пройти по закону, так и есть. — Он резко улыбается. Это кровавый оскал льва, который только что растерзал невинную газель, опасный и обезоруживающий.
Я знала, что иду в ловушку.
Паника поднимается в моем сердце. Я хватаюсь за все, что в моих силах, чтобы сохранить преимущество, хотя мне кажется, что я хватаюсь за соломинку. — Этот контракт защищает Бет. Здесь говорится, что о ней не следует упоминать в прессе или в кругу семьи.
— Мисс Баннер, — он берет контракт и размахивает им передо мной, — вам действительно стоит прочитать мелкий шрифт, прежде чем подписывать что-либо. — Его глаза блестят. — Это правда, что мы не можем ничего упоминать о Бет в прессе, но вы можете. И вы это сделаете. Если только ты не хочешь, чтобы мы начали говорить о битвах за опеку и адвокатах.
Я не могу дышать. Несмотря на это, я не колеблюсь и не сопротивляюсь изо всех сил. — Тревор — это крушение поезда. Ни один уважающий себя судья не лишит его родительских прав.