Десять причин для любви
Шрифт:
— Ну хорошо, — произнес он, с мольбой протягивая к ней руки, — объясни мне, пожалуйста, в чем тут моя вина и что я могу сделать, чтобы все исправить.
Оливия уставилась на него и молчала долгую секунду, показавшуюся ему бесконечной, затем чопорно промолвила:
— Я рада, что ты спросил об этом.
Сидевший на другом конце стола Гарри крякнул, словно подавившись чем-то. Не исключено, что собственным смехом. Себастьян надеялся, что он прикусил язык.
— Ты представляешь, что сейчас говорят люди о мисс Уинслоу? — спросила Оливия.
Поскольку
— Ну? — требовательно переспросила Оливия.
— Не знаю, — признался он.
— Они говорят, — Оливия наклонилась вперед с таким выражением лица, что Себастьяну невольно захотелось отклониться назад, — что только вопрос времени, когда вы наконец ее соблазните.
— Она будет не первой леди, о которой это говорят, — уточнил Себастьян.
— Но сейчас другое дело, — процедила Оливия сквозь зубы, — и вы отлично понимаете, что это так. Мисс Уинслоу не принадлежит к числу ваших веселых вдовушек.
— Мне нравятся хорошенькие веселые вдовушки, — пробормотал он, зная, что подобным легкомысленным замечанием вызовет только ее гнев.
— Еще говорят, что вы погубите ее лишь для того, чтобы насолить своему дяде, — настаивала Оливия.
— Я абсолютно уверен, что ничего подобного не собирался делать, — сказал Себастьян. — И надеюсь, что все остальное общество поймет это, когда узнает, что я даже ни разу не нанес ей визита.
И он вовсе не собирался это делать. Да, ему очень понравилась мисс Уинслоу, да, он провел много часов без сна, размышляя о разнообразных способах, какими ему хотелось бы привязать ее к своей кровати, но он категорически не собирался осуществлять эти свои фантазии. Он готов ее простить, но дальнейших встреч с ней не планировал. Ньюбери мог забрать ее себе и спокойно заниматься производством на свет наследника.
Что он и сообщил Оливии, хотя выразился более деликатно. Однако этим только заработал еще один свирепый взгляд и резкое объяснение.
— Ньюбери больше ее не хочет. В этом вся проблема.
— Чья проблема? — осторожно осведомился Себастьян. — Я бы на месте мисс Уинслоу с радостью принял такой выход из положения.
— Вы не мисс Уинслоу и, более того, вы не леди.
— Слава Богу! — с чувством произнес он, а Гарри суеверно стукнул три раза по столу.
Оливия сердито посмотрела на обоих.
— Если бы вы были леди, — сказала она, — вы бы поняли, какая это беда. Лорд Ньюбери даже не посетил ее с момента вашей стычки.
— Правда? — поднял брови Себастьян.
— Истинная. А вы знаете, кто ее посетил?
— Понятия не имею, — ответил он, потому что она явно хотела поскорее это ему сообщить.
— Все остальные. Все и каждый!
— Гостиная, наверное, была переполнена, — пробормотал он.
— Себастьян! Вы знаете, кого включает это «все»?
Он попытался быстро придумать ехидный ответ, но потом из чувства самосохранения
— Крессида Туомбли, — почти прошипела Оливия, — и Бэзил Гримстон. Они были там три раза.
— Три раза?.. Откуда вам это известно?
— Из надежных источников, — надменно объявила Оливия.
В это он верил легко. Если бы Оливия находилась в городе до того, как встретила в парке мисс Уинслоу, ничего последующего не случилось бы. Она бы уже поняла, что Аннабел Уинслоу — кузина леди Луизы. Она почти наверняка знала бы день ее рождения, и даже ее любимый цвет. И уж конечно, ей было бы известно, что Мисс Уинслоу — внучка Викерсов и предмет ухаживаний его дяди.
И Себастьян постарался бы держаться от нее подальше. А этот поцелуй на пустоши остался бы романтическим — пусть даже очень приятным — воспоминанием. Он наверняка не принял бы приглашения в оперу, и не уселся бы в ложе рядом с ней, и не узнал бы, что глаза ее, такие ясные, серые, приобретают зеленый оттенок, когда она надевает платье зеленого цвета. Он не узнал бы, что ее отзывчивость и впечатлительность так необычайно похожи на его собственные или что, пытаясь сосредоточиться, она прикусывает нижнюю губку. Или что она совершенно не способна неподвижно сидеть на месте.
Или что она слегка благоухает фиалками.
Если бы он знал, кто она такая, никакие эти ненужные сведения не пробегали бы сейчас в его голове, занимая в ней место чего-то важного. Например, серьезного анализа, последнего крикетного матча. Или, скажем, точных строк шекспировского сонета, который вертелся у него в мыслях весь последний год.
— Мисс Уинслоу стала посмешищем, — заявила Оливия, — а это несправедливо. Она ничего плохого не сделала.
— Я тоже, — подчеркнул Себастьян.
— Но в вашей власти все исправить. А она этой властью не обладает.
— «Увы! Какие беды принесет мне моя Муза», — пробормотал он.
— Что? — нетерпеливо переспросила Оливия.
Он небрежно отмахнулся. Не стоило и пытаться объяснять свое предыдущее замечание. Вместо этого он прямо посмотрел на кузину и спросил:
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Нанесите ей визит.
Себастьян повернулся к Гарри, который все еще притворялся, что читает газету.
— Разве твоя жена не сказала только что, будто весь Лондон ждет, что я стану соблазнять мисс Уинслоу?
— Сказала, — подтвердил Гарри.
— Господи Боже! — воскликнула Оливия с такой страстью, что оба кузена растерянно заморгали. — Вы оба абсолютно тупые?
Они недоуменно уставились на нее, невольно подтверждая ее слова.
— Сейчас все выглядит так, словно вы оба ее бросили. Граф, кажется, раздумал на ней жениться, и вы, по всей видимости, тоже не хотите ее видеть. Одно небо знает, что шепчут о ней светские дамы, прикрывая свои ротики ладошками.
Себастьян мог это хорошо себе представить. Большинство станет утверждать, что мисс Уинслоу слишком о себе возомнила, а светское общество ничем так не наслаждается, как зрелищем поставленной на место честолюбивой девицы.