Детектив для уютной осени

Устинова Татьяна

– Я ничего не понял.

– Ну, мы завели слишком серьезный разговор для такого неверного времени суток. Ночь – самое неверное время. Хотя я бы вам с удовольствием объяснил. Я сам вывел формулу.

– Как вы сюда попали? – повторил в сотый раз Меркурьев.

– Иммануила позвали, а я увязался за ним.

– Кто позвал Канта?

– Вы знаете, – произнес Бессель с досадой.

– То есть все правда! Духи, привидения и прочая ерунда?!

– Я не привидение, Василий Васильевич.

– Тогда кто

вы?

Фридрих Бессель опять пожал плечами.

– Вы давно умерли, – с нажимом сказал Меркурьев. – То есть Фридрих Бессель давно умер! В каком году?

– В тысяча восемьсот сорок шестом.

– Ну вот! Вы умерли и не можете со мной разговаривать!..

– Самое интересное, что у меня даже нет могилы, – сообщил Бессель и засмеялся. – Честное слово! Нет, то есть она была, и я даже точно помню где, возле Кенигсбергской обсерватории, на холме. Прекрасное место, оттуда открывается чудесный вид!.. А потом ее потеряли, и в вашей временной точке это всех почему-то волнует. Горожане бегают и кричат, что могила Бесселя утрачена!.. Я сам читал. И видел… такое смешное слово… репортаж по телевизору, вот как!..

Василий Васильевич молчал.

– А у Канта есть могила, – сказал Бессель. – И он этим гордится.

– Н-да, – процедил Василий Васильевич.

Бессель встал, обошел сгорбившегося в кресле Меркурьева и подбросил в огонь поленьев.

– Вы всегда являетесь, когда вас зовут?

– Нет, разумеется. Все зависит от того, кто и по какому делу.

– То есть дело, по которому сюда позвали Иммануила Канта, – серьезное?

Бессель подумал немного:

– Довольно серьезное. Речь идет о жизни людей и… не только людей. Есть такие точки в пространстве, на которые нельзя посягать.

– М-м-м, – сквозь зубы простонал Меркурьев.

– Да что с вами?! Я не говорю ничего сверхъестественного! Вот этот дом – такая точка. На нем многое держится, не только здесь, у вас, но и у нас. А на него посягают. Поэтому, когда к Иммануилу обратились, он сразу сюда отправился, а я за ним, это я вам уже говорил и повторяю. Как-никак дом-то мой, я всех тут знаю.

– Кого?

– Обитателей.

– Виктора Захаровича, что ли?!

– Нет, его я как раз не знаю. Я… других знаю.

Меркурьев понял, что дело плохо. Он уже почти поверил, что Фридрих Бессель в джинсах и клетчатой рубахе сидит с ним рядом возле камина. А в это никак нельзя было верить! Одна возможность этого обращала в прах все, что Меркурьев знал ранее, во что верил и на что полагался.

Есть законы – ясные и понятные физические законы, по которым живет мир. Согласно этим законам из могилы нельзя восстать, из прошлого нельзя явиться, с покойником нельзя поговорить.

Эти законы объясняют не все.

По большому счету, они объясняют совсем немногое – только видимую часть мира, – но они существуют,

и в них верить легко и просто. Они описывают некую модель мира, гораздо более примитивную, чем реальность, но ведь описывают же худо-бедно!.. Наплевать на эти законы – значит признаться, что о мире не известно вообще ничего, ровным счетом ничего!

Василий Васильевич был не готов к этому.

Ему хотелось, чтобы все это оказалось сном.

Он спит, за окном бушует буря, и ему снится сон – отчетливый, как 3D-фильм, который не может смотреть Мура, потому что у нее не развит мозг!..

Или развит неправильно.

– Хорошо, – громко сказал он. – Пусть так. Кант явился, и вы за ним. Что я должен сделать, чтобы, как вы говорите, эта точка в пространстве не утратилась? Дом продается, рано или поздно его кто-нибудь купит и снесет. Не сейчас, так через год.

– Видите ли, в чем дело, – произнес Бессель вкрадчиво. – Мы не даем никаких заданий. Мы можем дать совет, но никак не задание.

– Хорошо! – рявкнул Василий Васильевич. – Дайте мне совет!

– Найдите изумруд и девушку, – сказал Бессель. – Вот вам мой совет.

– Изумруд украл тот, кто убил Ивана?

– Не знаю, – пожал плечами Бессель. – Не интересуюсь.

– Тогда при чем здесь изумруд?

– Ну-у-у, сами разберетесь.

– А девушка? Куда она делась? Где ее искать?

Бессель засмеялся.

– Смотря какая девушка имеется в виду!

– Кристина? – уточнил Василий Васильевич.

Бессель поднялся.

– А вашей подруге передайте, что с ее силой нужно быть осторожнее. Она вызывает такое возмущение поля, что его трудно сдерживать. Присмотрите за ней. Она очень сильна, но не слишком умеет с этой силой управляться.

– За Мурой присмотреть?!

– Подложили бы вы еще полено, – посоветовал Бессель. – Смотрите, почти все прогорело.

Василий Васильевич сбросил на кресло одеяло, подкинул полено в камин и пошевелил угли кочергой, чтоб ярче горели.

– Ладно, – сказал он, вешая кочергу на крюк. – Допустим, я вам верю. Допустим, здесь происходит нечто таинственное и непонятное. Но все же кто вы?..

Он повернулся.

Никого не было в кресле возле круглого столика. И одеяла не было, исчезло вместе с гостем.

– Хороши весной в саду цветочки, – пропел Василий Васильевич задумчиво. – Еще лучше девушки весной!..

Он вернулся на кровать, лег и закинул руку за голову.

Да нет, не было здесь никакого Фридриха Бесселя, умершего в тысяча восемьсот сорок шестом году, директора Кенигсбергской обсерватории!..

Или был?..

Или ему, Меркурьеву, все-таки приснился 3D-сон?!

Огонь – Василий Васильевич приподнялся и посмотрел – весело пылал в камине. Одеяло пропало неизвестно куда. Хорошо хоть, в комнате тепло!..