Детектив для уютной осени
Шрифт:
Время может быть трехмерным? Вообще этот фактор математически не описан, так что рассуждать не о чем. Не может, и все тут.
А если может и на самом деле можно попасть из любой точки в любую точку, если знать координаты? Бессель занимался навигационной астрономией, предположим, есть и навигационное времяпередвижение?
Господи, какая ерунда, какая глупость…
Но Бессель был здесь, в этой комнате. И не нужно убеждать себя, что его не было, – он сидел в кресле и качал ногой в тапке, как самый обычный человек.
Но он давно умер!.. Даже его могила потерялась. И теперь все горожане бегают и ищут ее…
Василий Васильевич проснулся, вскочил и стал оглядываться по сторонам.
За окном шел дождь, стекла были залиты неровными струями. В камине дотлевало полено, светилось ровным спокойным светом. Книжка о Ходже Насреддине лежала рядом на постели. Василий Васильевич схватил ее и почитал немного.
Осторожно положил книгу и покосился на кресло.
Никого.
Он с шумом выдохнул.
Ну, значит, сон. Однако какой подробный, затейливый, удивительный сон!..
Огонь в камине наверняка зажегся потому, что у Виктора Захаровича придумана система поджига. Наверняка! Вообще с ним нужно поговорить – у него в доме и столы вертятся, и свечи гаснут, и огонь зажигается сам по себе! Кто-то все это придумывает, причем неплохо, какой-то дельный инженер!..
Меркурьев встал, сунул ноги в шлепанцы и открыл балкон.
Шум дождя, запах сырости и моря ворвались в комнату. Буря под утро улеглась, а дождь все шел, мелкий, торопливый. Под балконом от дождя шуршали листья.
Как было холодно ночью, подумал Василий Васильевич. И как меня спас огонь!
Тут что-то словно стукнуло его в темечко. Он охнул и повернулся.
Одело пропало! Его забрал Бессель!
Меркурьев подбежал к креслам – никакого одеяла. Он переворошил постель – книжка о похождениях Ходжи Насреддина полетела на пол.
Одеяла не было.
Меркурьев выскочил на балкон, под дождь, и заглянул вниз.
Внизу была терраса с каменной балюстрадой, мокли плетеные кресла, оставшиеся с лета, и больше ничего.
В совершенной растерянности Василий Васильевич вернулся, присел на корточки перед камином и, морщась от жара, попытался заглянуть внутрь. Камин был самым обыкновенным – четырехугольная пасть с решеткой, на которой догорали дрова. Никаких хитроумных приспособлений он не заметил.
– Это просто черт знает что такое! – заревел Василий Васильевич. – Это нечестно!..
Очень сердитый, он напялил спортивные трусы, футболку и кроссовки, с размаху саданул дверью так, что, должно быть, Мура в своей комнате упала с кровати, сбежал по лестнице, которая охала и стонала от его топота, и выскочил в дождь.
Первые десять минут он бежал изо всех сил, словно за ним гнались оба – и Кант, и Бессель. Дождь моментально намочил одежду, она прилипла и противно двигалась на нем, елозили мокрые тряпки.
Через пять минут Меркурьев начал уставать, а впереди был весь путь до самой лестницы, которую к концу отпуска он намеревался взять штурмом. Зато ночные мысли стали отставать, не успевали за атлетом Меркурьевым.
Он задышал ровнее, правильнее, стал работать руками и контролировать ноги, чтобы они тоже двигались правильно, как у атлета.
Отросшие волосы намокли и лезли в глаза. Капли с них текли за шиворот и в уши. Василий Васильевич то и дело стряхивал с них воду, и все без толку.
Не было никакого Бесселя. Просто потому, что не могло быть!.. Огонь в камине зажегся не сам по себе, там точно есть система поджига. Одеяло… Куда делось лоскутное одеяло?..
– О-де-я-ло у-бе-жа-ло, – в такт шагам повторял Меркурьев. – У-бе-жа-ло о-де-я-ло!
В дождливом сером мареве видно было плохо, но ему показалось, что по берегу кто-то идет – в длинном плаще и с зонтом, сердце сразу сбилось, и дыхание перехватило.
Что там такое? Опять призраки?
Василий Васильевич наддал, чтобы не обращать внимания на призрак, чтобы убежать от своих мыслей и сомнений и приказал себе не оглядываться.
Он добежал до маяка, понял, что больше не может – сердце разорвется и он упадет замертво, – и разрешил себе повернуть обратно.
Теперь с волос текла не вода, а пот, и во рту было солоно. Изо всех сил стараясь не перейти на шаг, он добежал до подъема к террасе и одолел его, повалился в плетеное кресло и замер, подставив лицо дождю.
– Доброе утро.
Меркурьев распахнул глаза.
Со стороны моря приближалась Лючия с большим зонтом. Клетчатый плащ укутывал ее от шеи до ног, на плотных волосах – островерхий колпачок.
Меркурьев вытер лицо подолом майки и облизал губы.
– Вы и в дождь тренируетесь? – спросила она.
– Стараюсь, – прохрипел он.
– Завидую вам, – сказала Лючия. – Я ни на что подобное не способна. Самое большее – утренняя прогулка. Ночью была буря. Вы слышали?
– Слышал.
– И так похолодало!.. Мне пришлось спуститься вниз, разбудить прислугу и попросить второе одеяло.
– Разве в вашей комнате нет камина?
– Есть, – живо ответила Лючия. – Но не стану же я сама его разжигать! Да еще среди ночи!..
– То есть у вас камин не горел, – констатировал Меркурьев.
– Да нет, что вы. А вы затопили?
– Он сам зажегся.
– У вас электрический?
– У меня мистический, – пробормотал Василий Васильевич. – Не обращайте внимания.
– Вы не знаете, куда делась девушка? У которой пропало колечко?