Детектив для уютной осени
Шрифт:
– Понятия не имею, – ответил Меркурьев мрачно. Он вообще мрачнел с каждой минутой.
Значит, не все камины в доме оборудованы поджигом, так получается? Не все, а только некоторые, например в его комнате! И про Кристину он позабыл, а теперь вот вспомнил. Она же пропала! Бессель ночью сказал: найдите девушку!..
– Зачем она вам понадобилась? – не очень-то вежливо поинтересовался Василий Васильевич.
Лючия посмотрела на него с удивлением.
– Я хотела узнать, нашла ли она свою пропажу. Ведь
– Я не знаю. Спросите у хозяина.
Лючия посмотрела на него с негодованием.
– Я спрошу, – молвила она холодно. – Хорошего вам дня.
Сапожки на каблучках рассерженно протопали по брусчатке, Лючия сложила зонт и пропала за дверью.
Меркурьев проводил ее глазами.
Где он станет искать Кристину? Как ее искать? И зачем?
Повздыхав, он вернулся в дом, принял душ, развесил мокрую одежду на батареях – комната моментально стала выглядеть как общежитие для рабочих в Бухаре, – оделся и постучал Муре.
– Кто там? – сонным голосом спросили из-за двери, и Меркурьев велел:
– Открывай!..
Она появилась на пороге – волосы всклокочены, на щеке след от подушки, глаза не смотрят, в руке коричневая обезьяна.
– Который час? – пробормотала Мура. – Ты что, с ума сошел?.. Я сплю, у меня температура!
И, бросив его на пороге, она вернулась в комнату, забралась в кровать и с головой накрылась одеялом.
Василий Васильевич вошел, цепким взором охватил комнату – камин не горел, лишних одеял не наблюдалось, – и сказал:
– Вставай, пойдем завтракать. Голова болит?
– Я не хочу, – проговорила Мура из-под одеяла. – И голова не болит. А может, болит, я еще не поняла.
– Я сюда принесу, – не отставал Василий Васильевич. – Что ты хочешь? Апельсинового сока?
– Спать я хочу, – сказала Мура и откинула одеяло. – Слушай, с кем ты разговаривал полночи?
– Я?! – поразился он.
– Еще так громко, ужас. Я несколько раз просыпалась и все время слышала разговор. Кто у тебя был? Опять этот Саня?
– Фридрих Вильгельм Бессель, – бухнул Меркурьев. – Двухсот двадцати лет от роду. Он притащился сюда за Кантом, а Кант явился на твой зов.
Мура глядела на него расширившимися глазами.
– Что уставилась? – грубо спросил Василий Васильевич. – Я тебе говорю как есть.
Встал на четвереньки и полез головой в камин.
Камин как камин. Огнеупорные кирпичи, судя по цвету, очень старые. В дымоходе отдаленно гудит ветер, и оттуда сверху слегка тянет гарью и дождем. Кованая решетчатая подставка на коротких чугунных ножках, чтоб ссыпалась зола, на подставке три сухих полена. Меркурьев подергал медную рукоятку дымохода. Заслонка с грохотом открылась и закрылась.
Никакого автоподжига, никаких жульнических приспособлений – это был честный и прямолинейный камин.
– К тебе приходил кто-то из… них? Из тех?..
– А? – Меркурьев оглянулся.
Мура стояла рядом с кроватью, завернувшись в одеяло. Вид у нее был ошалелый.
– Главное, я ничего такого не делал, – пробормотал Василий Васильевич. – Водку не пил, косяк не забивал. А Бессель явился!
– Что он сказал? – требовательно спросила Мура и взяла Меркурьева за плечо горячей рукой. – Он должен был что-то сказать, раз уж пришел!..
– Сказал, что его могилу потеряли и теперь ищут всем городом, – буркнул Василий Васильевич. – Еще признался, что в джинсах удобней, чем в шейном платке и панталонах.
– Вася!..
Меркурьев вскочил.
– Не было никакого Бесселя! – Он словно выплюнул это ей в лицо. – Понятно?! Нет, он был, я даже специально утром посмотрел в интернете, когда он родился. Хотя вай-фай опять повис!.. Фридрих Вильгельм Бессель родился двести с лишним лет назад, ерш твою двадцать!..
– Что он точно сказал? – повторила Мура и опять взяла его за плечо. – Вспомни. Мне ничего не передавал?
– Так, – произнес Василий Васильевич с ненавистью. – Ты хочешь мне внушить, что ночью ко мне прилетало привидение. И я с ним беседовал. Да?
Мура покачала головой:
– Он не привидение.
– А кто?
Она вздохнула.
– Я точно не знаю. Настоящий Фридрих Бессель, но я не знаю, как это объяснить.
– Нечего объяснять! – свирепо заревел Василий Васильевич. – Это все чушь собачья!.. Может, здесь в еду что-то подмешивают? Или в кофе?
Эта мысль показалась ему почти спасительной.
Ну, конечно, так и есть! В этом доме из каких-то соображений одурманивают людей. Сознательно и целенаправленно. Возможно, Ивана заманили на маяк под действием этого дурмана, а Кристину вытащили из дома, чтобы она не занималась поисками драгоценного перстня! Только такое объяснение возможно!..
– Вася. Подожди. – Мура сжала его руку крепче. – Ты потом все себе объяснишь, как считаешь нужным, а сейчас повтори мне, что он говорил! Пожалуйста! Ох, почему же он к тебе пришел, а не ко мне?
– Он сказал, что у тебя слишком много силы, но ты не умеешь ею пользоваться, – выпалил Василий Васильевич. – И чтобы ты была осторожна. Ты вызываешь возмущения.
Мура смотрела ему в лицо, и Меркурьев прямо-таки видел, как сильно она волнуется.
– А еще? Что еще он говорил?
– Чтобы я разыскал перстень и девушку.
Мура подумала и несколько раз кивнула.
– Что ты киваешь? – опять взъерепенился Василий Васильевич. – Вот что ты киваешь, как лошадь?! Можно подумать, ты во все это веришь! Ты же… авантюристка! Ты дуришь людей, водишь их за нос!.. Я говорил! Я тебя просил!