Детектив США. Книга 7
Шрифт:
«Декабрь 1923 г.
Мой дорогой Крюгер!
Срочно уезжаю на юг. То, что произошло в Мюнхене, ужасно! Я ведь предупреждал: не надо путча! Всего можно добиться политическими методами. Но они не послушали. Несмотря на помощь наших «друзей», Гитлеру грозит длительное тюремное заключение. Бог знает, что случится с бедным стариком Людендорфом. Фон Сект разогнал «Черный рейхсвер». Почему? Мы ведь все стремимся к одному. Депрессия ввергла страну в катастрофу. Ну почему люди, имеющие в конечном счете общие цели, сражаются друг с другом? Представляю, как рады
«Апрель 1924 г.
Дорогой Штрассер!
Недавно я столкнулся с первой реальной трудностью, но сейчас уже все под контролем. Помните, Штрассер? Контроль – вот что главное… Проблема проста: слишком многие хотят одного и того же. Все хотят стать большими шишками! А в то, что места хватит для всех, никто не верит. Это очень похоже на то, о чем писали вы: сражаются между собою те, кто не должен бы сражаться. Тем не менее я уже почти завершил задуманное. Скоро в моем списке будут тысячи! Тысячи! И мы сможем осуществить то, о чем мечтали».
«Январь 1925 г.
Мой дорогой Крюгер!
Это мое последнее письмо. Пишу из Цюриха. После того как герра Гитлера выпустили из тюрьмы, он вновь захватил лидерство в партии, и, я должен признать, расхождения между ним и мною слишком глубокие. Возможно, все разрешится в нашу пользу – у меня хватает сторонников. Хватало, по крайней мере. Мы находимся под пристальным наблюдением. Веймар боится нас – и правильно делает. Я уверен, что мою переписку просматривают, мои телефонные разговоры прослушивают, все мои действия тщательно изучаются. Шансов у меня нет. Сейчас. Но время идет, и скоро настанет наш час. Составлен общий план, и я взял на себя смелость рекомендовать привлечь к его осуществлению Генриха Крюгера. Это замечательный, фантастический план. Вам следует связаться с маркизом Жаком Луи Бертольдом из лондонской фирмы «Бертольд и сыновья». Сделать это следует ближе к середине апреля. Для него, как и для меня, ваше имя – Генрих Крюгер».
В городе Вашингтоне, на Кей-стрит, в кабинете, окна которого выходили на улицу, сидел за письменным столом некий седовласый человек. Ему было шестьдесят три года, и звали его Бенджамин Рейнольдс. Через два года ему предстояло уйти в отставку, а пока он отвечал за деятельность одного из агентств при министерстве внутренних дел. Официально это агентство называлось «Агентством по исследованиям рынка и деловой активности», на самом же деле его именовали «Группа 20». Правда, это название было известно не более чем пяти сотням человек.
Агентство называлось так потому, что в нем работали двадцать высококвалифицированных следователей, отлично знавших бухгалтерское дело. Министерство внутренних дел отряжало этих сотрудников для расследования различных щекотливых ситуаций, например, когда какой-то политик очень уж настаивал на выделении денег из федерального бюджета для поддержки какого-то промышленника или группы промышленников, которые, в свою очередь, поддерживали или обещали поддержать данного политика на выборах.
После вступления Америки в войну американские промышленники день и ночь работали над военными заказами, у двадцати следователей работы тоже было по горло. Их ведь было всего двадцать, а промышленников, жаждущих при помощи дружественных политиков получить эти выгодные заказы, было по всей стране хоть пруд пруди. Однако штат агентства решили не увеличивать, а направлять сотрудников на контроль лишь наиболее крупных – а потому наиболее чреватых скандалами – заказов. Но и таких хватало.
После войны пошли разговоры о ликвидации «Группы 20». Но оказалось, что талант и знания следователей необходимы и в мирное время. Сферой их деятельности стали высокопоставленные федеральные служащие, которые жаждали как можно глубже запустить руку в федеральный карман. Но иногда «Группа 20» выполняла и некоторые специальные задания других отделов министерства или других министерств.
На этот раз «Группу 20» смутило явное нежелание министерства финансов предоставить материалы, касающиеся финансового положения корпорации «Скарлатти».
– Но почему, Гловер? – спросил седовласый человек. – Это главный вопрос – почему? Они что, боятся, что мы найдем какие-то нарушения и сможем их доказать?
– А почему вообще преступают закон? – ответил вопросом на вопрос Гловер, человек, лет на десять моложе Рейнольдса. – Ради прибылей. «Сухой закон» дает массу возможностей для извлечения сверхприбылей.
– Нет! Черт побери, такого быть не может! – Рейнольдс швырнул на стол свою трубку. – Вы ошибаетесь! Денег у этих Скарлатти столько, сколько вам и за сто жизней не заработать! Это все равно что сказать, будто Меллоны собираются открыть в Филадельфии букмекерскую контору. Полнейшая чепуха… Хотите выпить?
Рабочий день уже закончился; в конторе оставались только Бен Рейнольдс и человек по имени Гловер.
– Вы меня шокируете, Бен, – ухмыльнулся Гловер.
– Ну и черт с вами. Мне больше останется.
– Только чтобы вы не спились… Хорошая штучка?
– Как уверял продавец, «доброе старое виски прямо из доброй старой Англии» доставлено морем. – Рейнольдс достал из верхнего ящика стола фляжку в кожаном футляре, взял с подноса два стакана для воды и щедро наполнил их.
– Ладно, Бен, но если исключить вопрос прибыли, то тогда что, черт побери, остается?
– Понятия не имею!
– Ну и что ты намерен предпринять? Сдается мне, никто больше не желает в это вникать.
– Никто не хочет лезть в такие дела… О, они в клочья разорвут любого мистера Смита или мистера Джонса, они вытряхнут мозги из какого-нибудь бедного придурка из Ист-Оранджа, штат Нью-Джерси, только потому, что он, видите ли, соорудил слишком шикарный подвал! Но «Скарлатти» трогать не смей.
– Бен, вы меня простите, но я что-то не понимаю…
– Да это же «Скарлатти индастриз». А у них полно дружков на Капитолийском холме. Вы же знаете: министерство финансов тоже нуждается в финансах. Вот оно их и получает – от «Скарлатти индастриз».
– И что вы намерены делать?
– Я собираюсь выяснить, с чего это слон решил попить из птичьей ванночки.
– Как?
– Нашлю на них Кэнфилда. Он сам, сукин сын, пил, бывало, из птичьей ванночки.
– Перестаньте, Бен. Он хороший парень. – Гловеру не понравилась эта инвектива Рейнольдса. Он любил Мэтью Кэнфилда – способный парень, все схватывает на лету. Если б у него были деньги завершить образование, из этого молодого человека получился бы большой толк. Откровенно говоря, он даже слишком хорош для государственной службы – куда лучше любого из них. Лучше его самого, Гловера. Но лучше Рейнольдса вряд ли можно сыскать человека.