Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
— Что думаешь, сын мой? Ты мирмидонский военачальник, я желаю услышать твое мнение.
Неоптолема передернуло от приторной и даже заискивающей нотки в голосе старика.
«Ты просто боишься принимать решения, отец. Нуждаешься в моей помощи, хочешь переложить ответственность на чужие плечи… Что ж, я не подведу».
Звучный голос Неоптолема заполнил стены мегарона:
— Нельзя в худой час отворачиваться от старых союзников. Если отец прикажет драться, я с готовностью возглавлю войска и поведу их к славной победе. Здесь сказали правду: Микены не уймутся, пока не покорят все земли, до которых сумеют дотянуться!
После недолгого колебания Пелей поднялся с трона. Старый царь простер руки и воскликнул:
— Решено! Фтия поможет Фокиде в борьбе против Микен. Горько мне слышать о подлом поступке царя Эгисфа… но справедливы слова посланцев и моего сына: нельзя доверять вероломным Атридам! — многие в зале согласно закивали. — Командовать войском мирмидонцев будет Неоптолем, и я желаю ему прославить наш народ на поле брани! Однако… Война, как известно, стоит недешево, — старик сказал это проникновенным голосом, в котором звучала хитрость. — Конечно, Микены пожелают забрать себе все… А я лишь скромно рассчитываю, что вступление моих мирмидонцев в битву не будет напрасным. Что готова предложить Фокида?..
Послы и царь начали переговоры. Одна сторона желала сбить цену, вторая же — поднять ее как можно выше. Неоптолем их уже не слушал.
В его сердце полыхало пламя свирепого ликования. Он уже предвкушал, как вступит в войну против Микен, как укажет заносчивому Оресту его место. И если им вдруг суждено встретиться на поле боя — что ж, тем хуже для микенского отродья! Сын Пелея желал этого страстно, всей своей уязвленной душой.
Увы, он никак не мог предвидеть того, что действительно случится в будущем, ибо обладал лишь мускулами Геракла, но не имел ни рассудительности Одиссея, ни пророческого дара Кассандры. Неоптолем был воином, но не мыслителем. Поэтому сегодня вместо разумной тревоги он испытывал лишь радость. Скоро он отомстит — до остального ему не было никакого дела…
* * *
Дни шли своим чередом, но перестали быть беззаботными. Вооруженные отряды проходили через Львиные ворота и скрывались вдали, чтобы сражаться в других землях. Через эти же врата в город прибывали на загнанных лошадях усталые гонцы.
Настроение у большинства микенцев было приподнятым: они верили в победу и обогащение. Они полагало, что боги всегда будут на их стороне. В прошлом войны приносили славу и золото — почему в этот раз должно быть иначе?
Однако подобные взгляды разделяли не все. Тяжелые чувства терзали душу Ифигении, микенской царевны, когда та явилась к брату в мегарон.
Эгисф к тому времени закончил принимать просителей и выглядел утомленным. Удовольствия при виде сестры он не выказал. У Ифигении промелькнула мысль, что она пришла в неудачное время. Однако это уже не имело значения.
Раз она здесь, то выскажется, чего бы ей это ни стоило.
— Я слышала от Телефа, что Фокиду поддержало более десятка царств. Он не ошибся? Ты в самом деле за считанные дни перессорился со всеми соседями, с которыми мы все эти годы сохраняли какой-никакой мир?..
— Погоди-ка, сестра. Так не подобает начинать разговор, — молодой царь повел рукой, указывая на ступеньки у подножия трона. — Почему бы тебе для начала не поприветствовать своего владыку как положено?..
Ифигения поморщилась оттого, что ей указали на ее место. Признавая собственную непочтительность, она шагнула вперед и поклонилась. Но сразу же выпрямилась, выжидательно глядя на брата. А тот будто не торопился с ответом, равнодушно рассматривая ногти на руках. Наконец Эгисф удостоил сестру вниманием и, подавшись на троне вперед, спросил:
— Почему это так волнует тебя, милая Ифигения? Не припомню, чтобы ты раньше интересовалась вопросами, которые обычно решают мужчины. Мне следует выдать тебе копье и нагрудник?..
На щеках Ифигении вспыхнули красные пятна, но более она ничем не показала, что заметила издевку. Она ответила спокойно и рассудительно, как иногда говорила с Электрой:
— Дорогой брат, я вовсе не хочу оспаривать решения, принятые тобой и опытными советниками… или одним из них. Однако замечу, что наша мать выглядит больной от беспокойства. И не всем в Микенах по душе твои действия: за последнее время я говорила со многими людьми. Дорогой Эгисф, меня заботит будущее микенского народа. Мужчины идут сражаться, но некому будет работать и торговать, если война затянется.
— Она не затянется, — со скучающим видом перебил Эгисф.
— Ах, хорошо бы. Но Микены могут оскудеть, а сражения — опустошить твои земли и сокровищницу. Не лучше ли предложить сейчас фокидцам перемирие на выгодных для тебя условиях? Твои войска выиграли пару битв и пока не понесли серьезных потерь, но что будет, когда в сражение вступят объединенные отряды из других царств?.. А закончится эта война — придет новая, ведь потомки нынешних царей пожелают отомстить за гибель отцов и сожженные поселения. Эгисф, откуда в тебе такая самоуверенность? Почему ты не думаешь о том, какое наследие оставишь?..
Царь вскинул брови — Ифигения послушно умолкла. Она чувствовала, что задела брата, хотя и не могла понять, какие именно слова рассердили Эгисфа сильнее прочего.
— Какую чушь ты говоришь, Ифигения! Микены обеднеют?.. Но мы, — он выделил это слово, — мы, потомки великих Атрея и Агамемнона, станем лишь богаче. Уже сейчас я получаю огромную прибыль от торговцев оружием, медью и припасами… даже траурными одеяниями! Спрос на эти товары стремительно поднялся и долгое время будет небывало высок. Ахом дает бесценные советы, как сохранить микенскую казну. А после победы сокровищницы врагов перейдут в наши руки и этот дом станет еще златообильнее прежнего!
Он перевел дыхание, на его щеках появились красные пятна. Эгисф выглядел болезненно взбудораженным, и это встревожило Ифигению — та невольно сделала шаг назад.
— Ты спрашиваешь, что будет после моего правления. Но почему это должно меня волновать больше, чем слава и громкие деяния при жизни?! Я обеспечу Микенам великие битвы и прославлю наш народ, а заодно набью дворец золотом до самой крыши. Разве это не важнее, чем туманное будущее через много десятилетий?.. Мы все равно его не увидим! Пусть вдоволь грызутся те, кто придут после — до них мне нет никакого дела… Нет, и не будет!