Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
Орест едва понимал, о чем шла речь. Он чувствовал, как его переносят в тень, как подбегают другие люди… Встревоженные голоса и многочисленные вопросы сливались в единый гул — так шумит пчелиный улей, если разворошить его палкой. Кто-то наклонился, смочил лоб и губы царевича водой. Затем под голову подложили мягкую шкуру — наверное, принесли с корабля… Орест глубоко вздохнул, его мысли вдруг перестали метаться. Тело требовало отдыха; даже горькие чувства будто бы поутихли. Царевич провалился в сон — беспокойный из-за жара, зато без кошмаров.
Дексий, как верный пес, остался сидеть рядом со своим повелителем,
Глава 21
Неоптолем стоял рядом с отцом, безо всякого удовольствия наблюдая, как неторопливо собирается старый царь. На рассвете во Фтию прибыли гонцы из Фокиды: им необходимо было как можно скорее увидеть владыку. Но Пелей отличался сложным, даже буйным характером, а потому его долго не решались будить и поставили в известность, лишь когда старик поднялся с ложа.
Тем не менее царь не изменял своим привычкам: утренние часы он всегда посвящал неспешному созерцанию, вкусному завтраку и долгим сборам — казалось, ничто не способно нарушить мирное начало его дня. Даже сейчас Пелей, не потрудившись толком одеться, расправлялся с сочными яблоками и виноградом. До этого он прикончил большой кусок жареного мяса, оставшийся от вчерашней трапезы. Повелитель Фтии любил завтракать как можно плотнее.
Неоптолем сходил с ума от стариковской медлительности и едва сдерживал желание хлопнуть отца по спине, напомнив о предстоящем приеме. Ведь даже младенцу понятно, что никто без веской причины не будет просить незамедлительной встречи с самим царем! Однако характеры отца и сына сильно различались — если Неоптолем всегда порывался действовать, то Пелей никогда и никуда не спешил.
Впрочем, не только природная необузданность двигала Неоптолемом. Едва он оставался наедине с собственными мыслями, как у него портилось настроение, а память обращалась к злополучному вечеру на Крите, когда все его надежды рухнули… Теперь младший брат Ахилла испытывал раздражение еще чаще обычного.
— Что ты думаешь о наших фокидских гостях, столь неучтиво настаивающих на срочной встрече? — не переставая жевать, спросил Пелей. — Почему бы им для начала не отдохнуть с дороги?
— Не знаю, отец, — Неоптолем пожал плечами. — Я и сам их еще не видел. Но не удивлюсь, если это что-то действительно важное.
— Что же, по-твоему? Голод, война, мятеж?
«Ешь быстрее, старик, и сам все узнаешь», — его сыну стоило немалых сил удержаться от едкого замечания. Праздность Пелия вызывала у Неоптолема отвращение, но он промолчал и лишь пожал плечами, изображая равнодушие.
Покончив с завтраком, Пелей откинулся в кресле, смакуя из тяжелого кубка рубиновое вино. Старый царь не обладал привлекательностью: черты его лица портили оттопыренная нижняя губа и крупный, мясистый нос. В отличие от своих бравых и красивых сыновей — особенно Ахилла, погибшего у стен Трои, — Пелей производил отталкивающее впечатление. Отвисший живот на худом теле и сутулая осанка также не прибавляли ему красоты. Неоптолем смотрел на отца, едва скрывая пренебрежение.
— Может, следует немного поспешить
— Спешка царям не свойственна, — снисходительно протянул Пелей. — Торопятся лишь простые люди. Мы же должны вести себя достойно! Тебе, мой мальчик, следует об этом помнить, если хочешь заслужить уважение мирмидонцев и править Фтией. Ты слишком суетишься — это знатному мужу не к лицу.
«Зато любая черепаха проворнее тебя в делах… Да и в постели тоже, как говорят служанки».
Выдав насмешливый ответ в своих мыслях, Неоптолем коротко поклонился отцу и стал в молчании ждать, когда тот закончит баловаться вином. Наконец Пелей соизволил подняться и подозвал слуг, которые, суетясь, принялись облачать царя в дорогие одежды. Это тоже заняло немалое время. Лишь затем Пелей и Неоптолем, сопровождаемые охраной, прошли в мегарон.
Прием посетителей, как и следовало ожидать, начался с гонцов из Фокиды. Царь взмахнул рукой: в зал впустили двух мужчин в запыленной одежде и с нечесаными бородами — гости явно не успели ни отдохнуть, ни привести себя в порядок. Оказавшись перед троном, они почтительно поклонились владыке Фтии. Пелей кивнул:
— Приветствую. Какое спешное известие шлет мне Амфидамант?
Старший из посланников выпрямился и сделал шаг вперед:
— Господин, наш царь просит о помощи, памятуя о старой дружбе. Фокиду втянули в войну, нам нужна поддержка.
Присутствующие в мегароне зашептались. Пелей потер подбородок — услышанное ему не понравилось:
— Кому же понадобилось нападать на Фокиду?
— Микенам, господин, — негромкий ответ посланника поразил всех в зале. Шелест голосов резко затих. Царедворцы переглядывались в полном изумлении, не в силах вымолвить и слова. Стоящий за спиной отца Неоптолем напрягся, глубокая складка залегла между его густыми бровями.
— Фокида воюет с Микенами?.. Всесильные боги, что происходит? — наконец воскликнул Пелей.
Вперед выступил второй посланник:
— Эгисф, недавно взошедший на микенский трон, обвинил царя Амфидаманта в нарушении старых договоров. Под этим предлогом он хочет разорить нашу землю, забрать все ее богатства… Микенский лев пробудился и жаждет добычи. Можно ли терпеть подобное?
— Микены на этом не остановятся, — снова заговорил первый фокидец. — За одной войной обязательно последует другая. В прошлом Атрей и Агамемнон разоряли все царства, на которые падал их взор. Теперь на этот путь ступил их потомок. Следует решительно противостоять проклятому роду Атридов — пусть они подавятся своей алчностью!
Пелей выглядел совершенно растерянным. Его нижняя губа как будто отвисла еще больше, а сам он скрючился на троне.
— У мирмидонцев не достанет сил сопротивляться Микенам, даже объединившись с армией Фокиды…
— О, мы не будем одиноки, царь Пелей! Наш владыка Амфидамант уже отправил гонцов ко всем, кто в прошлом страдал от микенцев. Мы договоримся с царствами, заключим союзы на суше и море… Объединившись, у нас получится остановить поступь льва!
Пелей посмотрел на говорившего с явным сомнением, а затем прикрыл глаза и надолго задумался. Его сын оглядел мегарон: на лицах многих присутствующих замер испуг. Однако в самом Неоптолеме будто запылало пламя решимости. И очень вовремя — отец как раз обратился к нему.