Дети Атлантиды

Сигел Ян

Ферн поднялась и оделась. Она подумала, что у нее, наверное, неправильная одежда и что она не знает языка, но при этом, как ни странно, в ней возникла уверенность, что как-то все уладится.

Затем она вытащила из-под кровати картину.

Глава восьмая

Уилл первым обнаружил, что Ферн исчезла. Он проснулся рано, с чувством какой-то неправильности, как будто за секунду до того, как он открыл глаза, внешний мир скользнул в них в чуть смещенном виде. Инстинкт подсказал ему, что он лишился чего-то очень существенного, как будто выплыл на поверхность чуть раньше, чем должен был увидеть это — что бы это ни было, —

но теперь он навсегда опоздал. Ужасное предчувствие сжало его сердце. Было еще слишком рано. Но Уилл все же выбрался из кровати и автоматически направился к комнате сестры. Когда она не ответила на его стук, он толкнул дверь и вошел в спальню. Вид пустой кровати поразил его, хотя он сказал себе, что нет смысла удивляться тому, что Ферн тоже поднялась пораньше, может быть, она просто решила прогуляться. Нечего было приходить от этого в ужас. Затем он увидел картину.

Ферн поставила ее на туалетный стол перед зеркалом. Уилл, который не рассматривал картину раньше, почувствовал, что его взгляд запутался в ее мельчайших деталях, трудно различимых человеческим глазом. Ему тут же представилось, что в картине идет живая жизнь, он видел крутящиеся колеса, шагающие ноги, развевающиеся одежды, все в таком маленьком масштабе, что только его собственная фантазия могла допустить их реальное существование. Он потер глаза, и это впечатление исчезло. И все-таки картина его встревожила. Он скатился вниз по лестнице, в одних тапочках и пижаме выскочил в сад и стал звать Лугэрри. Он готов был кинуться на пустошь в поисках Рэггинбоуна, но в этот момент волчица, перепрыгнув низкую стену, в несколько прыжков оказалась рядом с ним.

— Она ушла, — сказал Уилл, упав на колени, чтобы быть на уровне ее желтых глаз. Волчица стала лизать его лицо, чего не делала никогда, будто хотела успокоить его. — Я думаю, она ушла в прошлое. Там та картина, она была у Элайсон, но Ферн взяла ее себе. Я не уверен, что все хорошо рассмотрел, но нарисунке изображен город, это, возможно, Атлантида, и там все двигалось… Найди Рэггинбоуна, Ферн одна не справится. Мы должны ей помочь.

Лугэрри снова лизнула Уилла, успокаивая его своим странным взглядом. Затем она повернулась, перепрыгнула через стену и исчезла на склоне холма.

Вернувшись в дом, Уилл оделся, и, все так же волнуясь, спустился в кухню, чтобы сделать себе тосты. Рэггинбоун появился через час, но для Уилла, который довел тосты до состояния угольков, ожидание показалось бесконечным. Они тихонько поднялись наверх, боясь разбудить Робина.

— Ах, вот она, картина, — сказал Наблюдатель, наклонившись, чтобы получше разглядеть ее. — Я должен как следует все изучить. Какой же я глупец. Хотя — кто знает? — может быть, это и к лучшему. Дверь открыта, но даже без этого, такого очевидного прохода она должна была найти дорогу. Дорога всегда отыщется, если сердце к этому готово. — Он выпрямился, растирая спину: ему было так же трудно разогнуться, как старому дубу, с корой которого он иногда сливался. — Ну что же, сейчас мы ничего не можем сделать. Она ушла туда, куда мы не в состоянии попасть. Боюсь, мы приговорены к ожиданию.

— Ждать? — Лицо Уилла вспыхнуло от неожиданного гнева. — Просто ждать? Но мы могли бы пойти за ней, чтобы помочь…

— Нет, — тихо сказал Рэггинбоун. — Мы лишены Дара. Я его потерял, а ты еще его не получил. Мы должны остаться здесь.

— Но ведь Дверь открыта! Я же смог почувствовать картину!

— Возможно. Но ключ достанется только тому, у кого есть Дар. Даже если бы нам удалось пройти, у пас не было бы шанса выполнить главное дело. Мы бы стали только обузой для твоей сестры. Она решила идти одна, потому что знает, что все сделает сама. Она доказала

это в амбаре, несмотря на свою неудачу. Она храбрая, в ней есть стойкость, и ей сопутствует везение.

— Но это невозможно, — настаивал Уилл. — Как она найдет ключ под этой огромной волной? Как она запрет Дверь, которой больше нет? И вы сами говорили, что она не сможет вернуться назад. Это невозможно!

— Магия тоже невозможна, — сказал Рэггинбоун.

Они спустились в кухню, и Наблюдатель, чтобы поддержать Уилла, приготовил сладкий чай и безупречные тосты.

— Когда она вернется? — спросил Уилл.

— Это главный вопрос. Когда ты путешествуешь во времени, момент твоего возвращения предсказуем, ведь ничто не удерживает тебя от возвращения в настоящее, раз ты поддерживаешь устойчивую связь с той временной зоной, из которой ты пришел. Но чем дольше ты остаешься в прошлом, тем тоньше становится эта связь. Ты можешь появиться в настоящем немедленно после ухода в прошлое, даже если ты пробыл там месяц. А можешь — через неделю или через год. Ты вообще можешь пропустить настоящее и попасть в будущее. В этом есть элемент случайности.

— Вы меня немного утешили, — сказал Уилл, — хотя теперь я понимаю, почему Ферн не всегда вам доверяла.

— Никогда никому нельзя доверять совершенно, — чуть улыбнувшись, сказал Рэггинбоун. — Непредсказуемость — это существенная часть интеллекта.

— Вы слишком умный, — буркнул Уилл. — Слушайте, должно же быть что-нибудь, что мы можем сделать. Я просто не могу сидеть здесь.

— Ты можешь молиться… — сказал Наблюдатель.

К тому моменту, когда Робин спустился к завтраку, Рэггинбоуна в кухне уже не было.

— Ферн рано ушла, — сказал Уилл беззаботным тоном. — Она сказала, что ее может не быть дома целый день.

Робин проглотил эту информацию вместе с завтраком.

— Твоя сестра… С ней все в порядке?

Уилл удивленно глянул на отца.

— Я хотел сказать, она не влюбилась или что-нибудь в этом роде? Все так странно… Эти одинокие прогулки — раньше она никогда так не поступала.

— Она не влюбилась, — презрительно сказал Уилл. — У Ферн, — тон его немного изменился, — есть некоторые проблемы, но любовь к этому не относится. Она не то чтобы проводит время в мечтах, а просто… много думает. Наверное, дело в возрасте. И вообще люди в деревне становятся другими. В Лондоне можно пойти в кино, в магазины, повидать друзей. В деревне некуда особенно ходить, к тому же у Ферн здесь немного друзей, поэтому мы ходим гулять. Ты должен быть доволен. Это очень полезно для здоровья.

— Ты стал ужасным занудой, — сказал Робин, но в его голосе все равно слышалось чувство вины. — Мы могли бы пригласить кого-то из ваших друзей…

— О, нет, — быстро ответил Уилл, — нет никакого смысла, если мы скоро уедем во Францию.

— Не думаю, что тебе этого так уж хочется, — сказал Робин, недоверчиво посмотрев на сына.

— Ну… я не знаю, — Уилл пожал плечами. — Осмелюсь сказать, это была бы неплохая идея. Когда Ферн вернется назад.

— Вернется назад? — Робин подпрыгнул. — Сколько же времени продлится ее прогулка?

«Несколько тысячелетий», — сказал себе Уилл.

— Я хотел сказать, что поговорю с ней об этом, когда она придет домой. Что ты выдумываешь, папочка?

Подавленный Робин умолк, сосредоточившись на своем чае, затем отправился читать и разговаривать по телефону. Хотел бы я, чтобы он отправился в Лондон, подумал Уилл вздохнув. Как странно, присутствие отца, такое необходимое, когда он уезжал и Америку, сейчас стало помехой. Лучше бы он перестал огорчаться. Мне самому хватает огорчений, а тут еще приходится переживать за него. Я надеюсь, что Бог будет добр к Ферн…