Дети белых ночей

Вересов Дмитрий

Лучше бы он тогда ударил Иволгина. Кирилл видел, как поднялся тот на ноги и пошел к выходу вразвалочку, чуть приседая на своих тяжелых ногах. Кирилл уже поднимался, чтобы догнать друга, обнять его за плечи, боднуть головой, сказать, что все это глупости, и Дима все очень точно понял и высказал, а он, наоборот, сболтнул злую, черную неправду. Но как раз в этот момент он поймал на себе взгляд Наташи и с удивлением почувствовал недавно проснувшимся в нем мужским чутьем, что сказанная им ложь вполне могла осуществиться в этот вечер. Получалось, что ложь была правдой, или на земле так и устроено, чтобы ложь жила и осуществлялась? Может, это и есть земной закон?

Он

решил не останавливать Иволгина, только взглянул на закрывшуюся дверь, соображая, что сказать ребятам, чтобы не испортить праздника, а главное, чтобы Наташа... Но в ней Кирилл почему-то был даже больше уверен, чем в Кире.

Марков не успел ничего придумать, даже отвести взгляд от двери, как она раскрылась, и показалось огорченное, но отчего-то еще и испуганное лицо Иволгина.

– Кира, твой отец приехал...

Глава 8

Кириллу не раз приходилось случайно слышать, как какая-нибудь из родственниц или подруг матери говорила, что Алексей Петрович внешне гораздо интереснее своего сына. Наверное, так оно и было. Седые волнистые волосы, зачесанные назад, благородный нос и волевой подбородок. Серые внимательные глаза пронизывающе смотрят сейчас на Кирилла. Такое впечатление, что отца проектировали и строили на его кораблестроительном объединении по заказу Северного флота, а потом решили оставить у себя в качестве образца. Наверное, толстухи с пышными бюстами из различных профкомов и райкомов ухаживают за отцом, ловят его в коридорах и фойе, в перерывах заседаний и конференций, может, влюбляются...

Впервые Кирилл подумал, что у отца может быть какаято личная жизнь, может, вообще, интимная. Отца в той жизни он даже не представлял, зато в этой видел насквозь. Наверняка ехал, спешил, собирался ворваться неожиданно в самый разгар веселья, хотел устроить скандал, выгнать всю компанию, намеревался швырять вслед одежду, планировал метать вдогонку тарелки с закусками... Но по дороге его разморило, ведь спал директор по пять часов в сутки, а это мало для руководящего организма, продрал глаза, вылез из машины, потянулся, вдохнул соснового воздуха. Тут Иволгин на него и вышел.

Дима был с Алексеем Петровичем знаком, пользовался даже его некоторым уважением за хорошую учебу, домовитость и обстоятельность. Однажды Иволгин, придя в гости к Кириллу, между делом умудрился испечь огромный пирог с рисом и яйцами. Алексею Петровичу высокий и пышный пирог напомнил деревенскую выпечку его бабушки. После этого случая он ставил Диму Иволгина в пример не только сыну, но и жене.

С появлением в дверях Иволгина план отца с летающими тарелками рухнул. Тогда он вызвал сына на переговоры.

Как в фильме про разведчиков, два человека в темных длинных пальто прохаживались между соснами. В отдалении стояла черная «Волга».

– На какие деньги ты устроил этот банкет? – спросил Алексей Петрович в роли резидента советской разведки.

– Я вообще-то работаю,– ответил Кирилл, молодой агент, ведущий тонкую двойную игру, а потому идущий по лезвию бритвы.

– Интересно знать, что это за работа? Неужели разгружаешь вагоны по ночам?

– Нет, я работаю в кафе,– Кирилл сделал паузу, выбирая нейтральный ответ.– Зарабатываю музыкой.

– Поздравляю,– Алексей Петрович медленно переходил в наступление.– Ты играешь в кабаке перед жрущей и пьющей публикой. Как это у вас называется? Лабаешь... Мама будет довольна, что годы музыкальной школы тебе пригодились хотя бы для этого.

–

Я очень благодарен маме, что она помучила меня в свое время.

Алексей Петрович по-хозяйски подошел к забору. Приладил отошедшую доску и пристукнул ее ладонью. Доска подождала, пока отец с сыном отойдут подальше, и отскочила опять.

– Значит, ко мне ты чувство благодарности не испытываешь? – спросил отец напрямую.

– За все это? – Кирилл прочертил рукой по воздуху.

– Ты про дачу?

– Нет, вообще, за подаренный мир... За возможность перемещаться в пространстве и времени среди толстых диполей...

– А, понимаю,– сказал отец, внимательно поглядев на сына.– Ты уже хорошо принял... Тебя про институт спрашивают, в который я тебя засунул, как слепого, мокрохвостого щенка. Хрен с твоей благодарностью. Ты учиться собираешься или нет?

– Я, кажется, учусь.

– «Кажется!»... Про диполи ты уже хорошо выучил. Молодец... А ты знаешь, что у тебя не будет допуска к летней экзаменационной сессии? Что все кораблестроители уже сдали курсовые по деталям машин и защитили, а ты своего преподавателя еще в глаза не видел? «Кажется...» Креститься надо, когда кажется. Ты пойми, Кирилл, что кораблестроительная специальность не только обеспечит тебе кусок стабильного хлеба, а с моей помощью обеспечит еще и карьеру...

Кирилл, услышав про «стабильный хлеб», вспомнил блокадную пайку на фоне глубокого декольте официантки Кати и усмехнулся.

– Семья кораблестроителей Журбиных,– Кирилл перешел в контратаку.– Трудовая династия. Конфликт поколений сводится к спору: что лучше – заклепка или сварка? А потом спускается на воду ракетный крейсер «Алексей Марков», а я разбиваю о твой борт бутылку шампанского...

Из отца получился бы очень хороший ракетный крейсер. Может быть, даже флагман флота.

– Ты бы лучше поостерегся при мне паясничать,– севшим голосом проговорил отец.– Как бы о твой борт я чего не разбил... Никто тебе никогда не доверит эту почетную роль, потому что ты сам – только пробка от этой бутылки. Не касайся святых для кораблестроителя понятий! Пластмассовая пробка! Кто ты вообще? Музыкант для кабака? Поэт? Никакой ты не поэт! Блок, Пастернак... Все белогвардейцы, антисоветчики – короче, сволочь... Бросай заниматься дурью, тебе говорят! Берись за учебу! Какая там у тебя тема курсовой по деталям машин?

– Кулачковый механизм,– машинально ответил Кирилл, хотя сам уже завелся, как дизель.

– Завтра утром дашь мне свою курсовую. Мои проектировщики тебе ее за час нарисуют. Понял? И хватит, я прикрываю твою казацкую вольницу. Рано тебе еще. С этого дня вот тебе кулачковый механизм...

Перед носом Кирилла сложился огромный волосатый кулак. Размером он был с десятиунцевую боксерскую перчатку. Интеллектуальная дуэль между разведчиками закончилась неожиданно. Резидент показал двойному агенту кулак и пригрозил, что даст ему в морду. Агент решил играть в открытую. Ответный удар должен быть достойным. Надо разить наповал, как в карате.

– Я ухожу из института,– сказал Кирилл.– И хватит, я прикрываю твою неограниченную диктатуру. Поздно тебе уже. А кулачковый свой механизм прибереги для партийной конференции. Может, стукнешь когда-нибудь кулаком по столу, не все же аплодировать друг другу.

Удар был хороший, акцентированный, как говорят боксеры, «местом». Алексей Петрович даже качнулся в сторону. Но устоял и попытался изменить тактику по ходу боя.

– Как же ты будешь жить?

– Не волнуйся. Я в день зарабатываю ставку твоего инженера-конструктора,– Кирилл несколько преувеличивал, но не слишком.