Дети бездны
Шрифт:
— Ну, конечно, путешествия вообще вещь утомительная.
"Не видел, но сопоставил".
— Да.
"Теперь беды жди. Что делать думаешь? Как ты один решился за молодой ехать? Монтрей о чем думал?"
— Ничего, отдохнете немного у меня.
"Дэйн был согласен со мной. Мы оба не учли, что Диана так быстро начнет входить в силу".
Девушка, открыв рот переводила взгляд с одного мужчины на другого и вот не выдержала, замотала головой.
Ной покосился на Сантьяго:
"Ты уверен, что она нас не слышит?"
"Я не в чем не уверен".
"Нужно было поторопиться".
"А мы что по-твоему сделали? Я прибыл в срок, в аккурат к восемнадцателетию. Четыре дня как мы в пути".
— Вам плохо миледи?
"Невозможно"
"И я бы не поверил, если бы не видел сам. Она на глазах обретает силу. Кто мог это предположить? Сдается мне, что самое трудное уже настало".
— Сейчас же перестаньте! — не выдержала разноголосицы девушка. Ей показалось, что она сходит с ума, слыша дублирование голосов мужчин и двойной диалог.
Мужчины удивленно посмотрели на нее.
— Что-то не так? — с подозрением прищурил глаз граф.
— Вы часом не больны, миледи? — озаботился Ной.
Девушка смутилась: наверное, она действительно заболела.
— Вы правы, мне не очень хорошо.
— Тогда вам нужно прилечь.
"Она точно нас слышит".
"С дня рождения прошло четыре дня. Это невозможно".
"Сдается мне, твоя самоуверенность подводит тебя и в этом вопросе".
"Что ты хочешь сказать?"
"Четвертого дня был пик полнолуния".
— А причем тут полнолуние?
Мужчины опять дружно уставились на нее:
— О чем вы, миледи? — изобразил непонимание Ферна.
"Я предупреждал".
"Тс-с".
— Вам нужно отдыхать, — посоветовал Ной.
— Но я же собственными ушами слышала!…
А что она слышала ушами? И ушами ли? Как такое возможно?
Девушка поднялась, хмурая, как туча:
— Простите, мне действительно стоит поспать.
— Да, да, миледи Диана. Деретта?!
Женщина выглянула из-за занавески:
— Что?
— Готова ли комната для госпожи?
— Готова. И вода уже стынет. Идемте, госпожа, я помогу вам…
— Нет! — отпрянула девушка, испугавшись: еще не хватало, чтобы женщина увидела, во что превратилась кожа гостьи. Ей и самой о том думать страшно, посмотреть на себя.
Ной и его жена переглянулись.
— Эээ, как пожелаете.
Девушка пошла за занавеску и услышала:
"Худо дело. Что делать думаешь, брат?"
"Поэтому к тебе и завернул. Уверен, у тебя есть связь с нашими. Прошлый год Айзим к тебе заглядывал, рассказывал, как ты живешь. Говорил, скучаешь. Когда ты ушел за своей Дареттой, никто ведь не знал, где вы поселились, а потом слух дошел — в Оверлоне".
Диана головой покачала, стряхивая наваждение, а иначе, что ей слышится не назовешь. Это от усталости — решила и с удивлением уставилась на ведро с водой, что стояло посреди комнатки. Постель тоже не привлекала: узкая, подушки буграми, одеяло из лоскутов.
Девушка опустилась на ложе и с тоской уставилась в воду.
Как можно вымыться в ведре? Как можно спать на этой постели?
А как можно жить, как она живет последние дни?
Нет, мысль о монастыре была здравой. Пора претворить ее в жизнь, пока она окончательно не повредилась рассудком.
Девушка решительно расшнуровала колет, стянула и с изумлением отметила, что по комнате начала кружиться белесая пыль. Но откуда?
Диана тряхнул руками и из рукавов рубахи посыпались хлопья, похожие на снежинки. Неужели это она превращается в пыль? Кто или что тому причиной? Болезнь, Сантьяго, Дэйн или она сама? Девушка подняла рубаху и чуть не закричала — живот был покрыт лоскутками тонкой, белесой как береста кожи. Она облепила ее как паутина и что под ней, девушка не хотела знать. Боясь увидеть кровь и оголенные мышцы, она не стала прикасаться к коже, а в надежде восстановить ее, старательно обтянула рубашкой тело. Может, прирастет?
О ванне речи не было.
Диана осторожно легла на постель и уставилась в потолок, готовая умереть: прощай мечты, прощай сон, прощай жизнь.
— Тяжело с ней? — тихо спросил Ной, кивнув в сторону занавески. Сантьяго промолчал, со значением поглядев на Даретту, что пристроилась у окна перебирать чечевицу. Женщина хотела чем-нибудь занять себя, чтобы не думать о плохом. Ее мысли были тяжелыми и безрадостными и Сантьяго чувствовуя это, не хотел усугублять. Да и не стоит никому слышать их разговор с Ноем. Он свой, он собрат, а Дретта обычная женщина и то, что она жена Ноя ничего не меняет. Осторожность еще никому не вредила.
— Посидим во дворе? — предложил.
Ной с готовностью поднялся и мужчины прошли во двор, сели на лавку под коновязью.
— Инквизиция и глупец Эверли меня беспокоят меньше всего. Но Лайош — это опасно. Мне нужна твоя помощь брат.
Ной помолчал и сказал:
— Мне тоже нужна помощь. Я отправлю весточку в Ной- Монтре, а там мой брат Томил передаст, что надо лорду Дэйну. Но тебе придется задержаться и помочь мне. Если ты приехал, когда нужна помощь, значит за тем и появился, чтобы ее оказать.
— Что случилось, Ной?
— Беда. Моя дочь Лаветта получила силу в дар.
Ферна уставился на старого друга:
— Но твоя жена человек…
— А мать Дианы? — глянул на него мужчина. — Я давно живу здесь, как обычный кузнец, но сила моя не уменьшилась и я по-прежнему вижу и знаю, не меньше, чем в Ной-Монтре, — и вздохнул. — Но могу меньше. Я не смог защитить дочь. Не знал, что ей может достаться мое. Она росла обычным человеческим ребенком, разве что была более пытлива и прозорлива. А потом ей исполнилось восемнадцать. Ее избранником стал заезжий трубадур. Я не успел научить ее руководить силой, не успел предупредить, чтобы она молчала. Она открылась ему, рассказала о себе и о Монтрей, моей родине. Рассказала все, что раньше я рассказывал ей, как сказку на ночь. Она была горда своей необычностью, она была в восторге от своей причастности к сказке, посчитала, что это поможет ей удержать трубадура. Но тот обычный человек. Он сочинил балладу о мире чародеев и о своей любви к колдуньи. В его повествовании дела закончились плохо, и в жизни моей дочери и его, тоже. Его схватили за эту балладу, но он вышел чистым, сдав на руки иезуитам мою дочь. Ее сожгут, Сантьяго.