Дети Богов
Шрифт:
Посейдон вернулся к трону и сел на него, жестом подозвав к себе первого человека. Вперед ступил незнакомый Икаросу юноша. Следуя наставлению Димостэниса, он поклонился, произнес уважительное «мой Владыка» и принялся изливать душу. Сколько ни пытался возбужденный Каро услышать хоть часть его монолога, все было напрасно: будущий Герой говорил столь тихо и неразборчиво, что никто позади него не понял и слова.
Черед Каро приближался медленно, но неминуемо. Каждый из молодых людей хотел использовать минуту внимания Бога на полную, чтобы высказать ему свою благодарность за предоставленную возможность получить каплю могущества Олимпа и заверить в готовности служить государству до последнего вздоха – они беспощадно растягивали выделенное им время на речь вдвое или даже
Каро направился к роскошному трону на негнущихся ногах, получив от возвращающейся обратно Реты одобрительный кивок. Оказавшись перед украшенным золотом, драгоценными камнями и гравировками престолом, он поднял голову – два холодных циановых глаза внимательно разглядывали его. Лишившийся дыхания и памяти Икарос запоздало поклонился.
– Мой Владыка, – не свойственным ему грубым голосом промолвил юноша. – Вы упомянули солдат, – гоплитов и гипаспистов, – ежедневно отдающих свои жизни на поле боя ради защиты родных земель. Мой отец был одним из таких. Он погиб раньше, чем я мог узнать его самостоятельно, но мать часто вспоминала и рассказывала о нем хорошие вещи. Благодаря ей с самого детства в моей груди зародилось жгучее желание отомстить всем, кто хоть как-то причастен к его смерти. Я горел армией, но не мог позволить себе повторить судьбу отца и возлечь рядом с ним на поле боя, оставив сестру и матушку совсем одних. Родные подсказали, что решением может стать титул Героя. Такие как Димостэнис не бессмертны, но обладают божественными способностями, высоким уровнем мастерства, а главное – ими дорожит государство. Это и привело меня сюда, в тронный зал. Я хочу, чтобы Вы знали имя человека, который не только сражался за Вас до последней капли крови, но и своей отвагой вдохновил сына нести службу. Моего папу звали Иасон Фило.
– Трогательная история. – Голос Посейдона был таким же холодным, как и его глаза. – Я не могу запомнить имена всех погибших солдат, но фамилию будущего Героя постараюсь оставить в памяти. На какую часть тела будет нанесена метка?
– Спина.
Каро развернулся, объятый двоякими чувствами. Медленно опустившись на пол и подогнув под себя ноги, он стянул хитон через голову и прикрыл им причинное место. Едва Трезубец коснулся кожи Икароса, мучительный жар обрушился на него, как проливной дождь в поле, выжигая на спине отметину раскаленным металлом. Почти все до единого подвергнутые сегодня суровому обряду люди корчились и кричали, но Каро лишь закрыл глаза и до боли сжал зубы, видя перед собой застывшее лицо всемогущего Бога, выражающее полное безразличие.
По прошествии трех часов небо успело сменить окрас со светло-голубого на ярко-оранжевый, знаменуя приближающуюся ночь. Свежий воздух немного взбодрил вышедшего из зала Икароса, вернув его в чувства.
– Ты в порядке? – Рета выглядела обеспокоенной.
– Да, – соврал он, но под пристальным взглядом любимой сразу же раскололся. – Я ожидал иного. Я рассказал Посейдону об отце и полагал, что он проявит хоть каплю искреннего сожаления ко мне и уважения к погибшему. Но Владыка не дернул и мускулом!
– Не принимай близко к сердцу. – Девушка взяла его за руки. – Он Бог, Каро! Через него прошли десятки поколений, он был знаком с сотнями тысяч людей и повидал немерено смертей. Не сравнивай его с нами. Все Олимпийцы до единого отличаются от людей – им никогда не постичь ценность и быстротечность человеческой жизни, равно как и нам их бессмертие. Мы всегда будем разными.
– Моих неоправданных ожиданий это не исправит.
Димостэнис остановил молодежь у выхода с площади.
–
Проводив взглядом Димостэниса, юноши и девушки еще какое-то время обсуждали Посейдона, нового наставника и хвастались друг другу отметинами, после чего стали разбредаться по домам.
– Каро. – Аретуса прижалась к спине молодого человека и нежным голоском заговорила ему на ухо. – Я сегодня буду дома одна. Не желаешь составить мне компанию?
– А родители?
– Уехали в соседний полис к знакомому отца на несколько дней. Должно быть, жаловаться на непутевую дочь.
– Вряд ли они опустятся до такого.
– Не надо. Просто ответь.
– Я присоединюсь к тебе после того, как зайду к матери, – принял предложение Каро.
Рета кивнула и игриво улыбнулась.
В доме стояла мертвая тишина. Мелина сидела за столом и перебирала пальцами, гадая, что могло задержать сына так долго. «Может ли Бог отказать ему? – спрашивала она себя. – Вдруг он поймет, вдруг догадается? Тогда его ярости хватит снести Икаросу голову прямо в тронном зале, а меня забьют плетьми до смерти в акрополе на потеху толпе». Женщина закусила губу, сдерживая слезы и трусившиеся руки.
За окном почти окончательно стемнело, когда входная дверь протяжно заскрипела, и на пороге появилась таинственная темная фигура. Сердце Мелины замерло, а кровоточащая губа затряслась. Полными ужаса глазами она смотрела за действиями незнакомца, представляя, как сейчас в его руках появится мешок, как он, схватив за волосы, вытащит голову ее сына и как бросит ее на стол, пачкая все вокруг горячим гранатовым соком.
– Мама, почему ты не зажгла свечи? – Икарос отчаянно пытался нащупать огниво, передвигаясь по дому маленькими шажками.
Пораженная своей безграничной фантазией Мелина облегченно выдохнула, быстро вытерла со щеки слезу и бросилась обнимать сына – он как раз поджигал фитиль, разгоняя мрак.
– Как все прошло? – Ее голос еще дрожал.
– Не совсем как я ожидал. Не хочу сейчас об этом говорить. Мы отправимся на инициацию только через неделю, поэтому у нас с тобой будет достаточно времени обсудить прошедший день. Я зашел показать отметину перед тем, как пойти к Рете.
– Тогда поспеши – не заставляй девушку ждать.
Каро быстро сменил вещи на более теплые, затянул пояс на талии и прикрепил к нему ножны с мечом. Повернувшись спиной к матери, он спустил ткань, оставив торс голым – женщина ахнула, увидев образующий рисунок черный шрам вдоль всего позвоночника. Сам юноша еще не рассмотрел результат работы Посейдона, но чувствовал, что метка заняла огромный участок кожи.
– Как оно? – Икароса смутило затянувшееся молчание. – Мама?
Мелина уперлась в ладони и беззвучно рыдала.
– Ты так долго к этому шел! – Она взглянула на своего взрослого мальчика красными глазами и вытерла вытекающую из носа соплю, совсем не устыдившись. – Превозмогая все трудности, боль и мысль, что все может оказаться напрасно. Я так горжусь тобой, так горжусь! Ты станешь одним из лучших Героев! Сердце матери подсказывает мне, а оно не ошибается. Не ошиблось, когда было девичьем, не ошибется и сейчас.