Дети Гамельна. Ярчуки
Шрифт:
Но сейчас было не до этого. Обильное питье так и подпирало изнутри, заставляя понимать некоторых древних мучеников. Ну и во рту было так мерзко, словно проскакал там отряд оверблюженных сарацин, гадящих во все стороны и закидывающих в колодцы всякие премерзости.
Финн поднялся, с удивлением осознал, что хоть голова и кружится, будто Солнце вокруг Земли, ноги стоят крепко.
– Кхм, – радостно возвестил Магнусс и снова испортил воздух.
– Думаешь, стоит? – оборвав дискуссию, лейтенант обернулся к пошатывающемуся финну: – Магнусс, скотина ты этакая! Мы тут говорим о всяких познавательных
– Кхм, – задумчиво повторил кавалерист, до которого слова испанца доходили с трудом. Впрочем, понимание, что ему здесь не рады, пришло раньше, чем хмурые наёмники решили выкинуть ведущего себя по-свински товарища. Финн дёрнул головой, что должно было изобразить поклон, ухватился правой рукой за кувшин с пивом, левой уцапав со стола добрую сушёную рыбину. Затем, повернувшись через плечо, Магнусс вывалился из сарая, чудом удержав равновесие на размокшей грязи, скользкой, будто лед.
Дождь прекратился, но было холодно, словно и не летняя ночь вокруг. Финн запрокинул кувшин, жадно глотая пиво. Ощущение обосранной пустыни из глотки исчезло, но подпирать стало куда как сильнее. Брошенный в стену сарая кувшин разлетелся на куски, а наёмник, помахивая рыбиной, двинулся по двору в поисках достойного для раздумчивого опорожнения места. Нагадить бы им посреди двора, через который то и дело шляются какие-то люди… Не оценят и не поймут, нецивилизованные сволочи, ещё и побить могут…
Но то ли местные селяне сроду и не знали о такой придумке, как уборная, то ли пьяные глаза подвели. Двор, вроде бы и просторный, оказался каким-то запутанным – как не иди, всё равно в серёдке грязь месишь. Прям колдовство какое-то! Этак и штаны намочишь. Стена нужна. А лучше дерево. Дуб! Ибо двухсотлетнее древо оно благородно и… и…
Поджимало так, что перед глазами круги шли. Магнусс собрал нордическую волю в кулак и устремился к стене. Не попал – вышагнул в какой-то высокий бурьян, пошатнулся, чудом не рухнул под уклон, твердо сохраняя равновесие, но, кренясь, будто каравелла в океанский шторм, преодолел ещё какие-то препятствия и оказался среди травы, прибитой обильным ливнем. Под сапоги лезли десятки непонятно высоких кочек. Хватит! Нету стены и дуба - и не надо! Что за дикая страна?!
Завязки распутываться не желали, добавляя мучений. Ещё и рыбина, будто живая, билась в руках, колола сухою чешуёй и острыми иглами плавников. Злобно выругавшись, Магнусс сунул закуску в зубы, ухватился за шнурки двумя руками. Струя с шумом ударила в землю. Наёмник блаженно запрокинул голову, взирая на неторопливое движение седых туч в иссиня-чёрном небе, будто умытом недавним ливнем.
И тут его ухватили за ногу, чуть повыше ступни. Магнусс сперва и не заметил опасности, списав на коварство местных растений, что любили повсюду раскидывать ловчие плети. Но жёсткие пальцы начали проминать твёрдую кожу второго сапога…
Финн потряс головой, замычал, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. И сообразить, кто же тот наглец, что решил так жестоко подшутить над перебравшим товарищем. Йозеф? Нет, Збых это! Ууу, точно, это мерзопакостный Литвин, чтоб у него пуцька отсохла!
Сильный рывок уронил наёмника в траву. Понявший, что этакая шутка уже вышла за разумные пределы, он попытался ухватиться за кинжал, что висел на поясе. Не
Шаловливая луна выкатилась из-за тучи, осветив всё вокруг. Магнусс мигом протрезвел от страха - ему в запястье стальной хваткой вцепилась человеческая кисть, на которой лишь кое-где уцелели останки плоти. Финн рванулся изо всех сил, но ничего не добился – неведомый подземный враг ухватил и за последнюю свободную конечность.
Магнусс выплюнул рыбу, набрал воздуху в легкие, дабы исторгнуть панический вопль. Но вышел только сдавленный сип – его крепко ухватили за кадык костяными пальцами, пережав крик...
***
Сначала Мирослав подумал, что далёкий сдавленный полукрик-полувсхлип в шуме беседы почудился – наёмники, да и он сам, изрядно набрались, и голосов не понижали, предпочитая рассказывать о случаях из своей богатой на события жизни громко и чрезвычайно внятно. Так, чтобы даже охоронцы в новеньких, несомненно, ворованных, жупанах услыхали, с командиром каких невероятных героев свела их судьба!
Но червяк сомнения, однажды заёрзавший, покидать капитана не спешил. Не поддался он и на вполне разумные уговоры, мол, народу на берегу полно, мало ли кто кого того или, к примеру, зарезал?
– Парни, Магнусс давно ушёл? – оборвал он на полуслове очередное наёмничье вдохновенное враньё об итальяшке, которого чтобы убить, пришлось десятком коней рвать на части.
– Да вроде давно уже, – начала переглядываться банда и, судя по мордам, начавшая трудно припоминать, когда же их покинул перебравший горилки кавалерист…
И тут снаружи заорали. Громко и пронзительно вопила одна из тех селянок, что обхаживали гостей.
– Ой, немца-то убили! Рятуйте[60]! Прям на погосте зарезали!..
***
Факелы у местных нашлись, не пришлось свои запасы потрошить.
Отставной хаккапелит лежал ничком вниз лицом меж двух старых оплывших могил, обильно заросших травою. Ноги Магнусс подтянул под себя, а руки, наоборот, раскинул, будто обнять кого возжелал. Головы не было… Нет, была – башку финн сунул под землю, словно от какого-то ужаса спрятаться решил на манер африканской птицы струсь. Из-под шеи вытекала лужа крови.
Следов чьих-то вокруг трупа не видно – прямо тут резанули. Хотя бурьян густой и мощный, по такому и толпой пройти – выпрямится, следопытствуй до посинения, ничего не найдешь, не увидишь.
Зато имелось вокруг множество кучек-вывалок свежей земли, словно кроты-карлики на лунный свет глянуть вздумали, но, наёмника увидав, передумали.
Мирослав, кивнув Збыху, чтобы факел подержал, наклонился к убитому, дёрнул за плечи, ожидая, что башка так в грязи и останется. Очень уж на поганые мысли наводило сочетание «кротовьих норок» и старого погоста. Уточнить бы, кого хоронили тут…
Ан нет, земля чуть поупиралась, но башку Магнуссовскую отпустила. Мирослав ухватился посильнее, вытащив полностью, чуть не оборвав уши, затем перевернул труп подчиненного на спину. Бедняга действительно сохранил голову на плечах, но вот глотку ему не перерезали, как из-за темноты подумалось, а вырвали чуть ли не до хребтины, вбив в оскаленный рот измочаленную тарань.
– Разойдись, посполитые и прочие добрые люди! – раздался неподалеку уверенный голос. – О, а вот и искомый мертвец! Здравствуйте, гости недешёвые!