Дети Хаоса
Шрифт:
Только не сатрап! Френа не могла себе представить, чтобы тупой старый Эйд тратил силы на такие пустяки, но от Королевы Теней можно ждать чего угодно.
— Конечно, отец. На случай, если за нами наблюдает прорицательница, я скажу, что мне очень даже нравится сатрап. Несмотря на рога, он гораздо менее отвратителен, чем другие чудовища-веристы, которых я видела в городе. — Она рассмеялась, а он нахмурился. — Не волнуйся! Я уже взрослая и хорошо понимаю, где и что можно говорить.
— Надеюсь. Речь зашла о твоем возрасте. Тебе уже шестнадцать.
— Да, знаю.
Он принялся постукивать пальцами друг о друга.
— Сатрап Эйд и его миледи жена… обсуждали городской Пантеон. Видишь ли, он разваливается, и ему требуется серьезный ремонт. Сатрап хочет его восстановить. Но стоимость…
— То есть он хочет, чтобы ты его восстановил? Да ты же и близко к Пантеону не подходишь!
— Он желает, чтобы я внес деньги на строительство, — с укором проговорил ее отец. — И я сказал, что с радостью выполню его волю. Если мой бог не возражает, какое тебе до этого дело?
Удивившись его недовольству, Френа кивнула.
— Извини, отец.
— Твое имя прозвучало, когда Высшая Жрица Бхария спросила, когда…
— Наверное, когда я пройду посвящение? А ей какое дело?
— Не утомляй меня, Френа. Разумеется, ей есть до этого дело. Большинство девушек произносят клятву в возрасте четырнадцати лет и даже раньше. После пятнадцати — большая редкость.
— Это среди бедняков. А богатые часто ждут еще дольше.
Церемония посвящения официально подтверждала, что девушка стала женщиной, и служила сигналом, что ее родители готовы рассматривать потенциальных женихов. В небогатых семьях свадьбу, как правило, устраивали до конца сезона. Достигшие брачного возраста девушки всегда пользовались спросом, чтобы заменить умерших во время родов жен. — Ты мне дал честное слово…
— Япомню свое обещание, дитя!
Френа вскочила на ноги. Он никогда не повышал на нее голос.
— Всю свою жизнь я даю и выполняю обещания, и прекрасно помню, что тебе обещал. Я не приму предложения, которое тебя не устроит. Боги знают, что в выкупе я не нуждаюсь. Ничто на свете не поможет мне смириться с нашим расставанием, дорогая, и я ужасно по тебе скучал, пока ты была в Кирне. Однако я не обещал, что ты сможешь вечно откладывать обряд посвящения. Ты хозяйка в моем доме, ты носишь печать, даешь указания слугам — и то, что ты еще не принесла клятву, непристойно. Почти позорно. Все это заметили.
Суровость была ему не к лицу.
— Кто все? С каких пор ты обращаешь внимание на сплетни? Ты ведь не ходил в Пантеон. Мама никогда не приближалась к Ужасному…
— И посмотри, чем все закончилось!
— В каком смысле?! — вскричала Френа.
Иногда Хорт казался очень маленьким.
— Как тебе хорошо известно, я не приношу жертвы в Пантеоне, потому что я генотеист. Впрочем, это известно всем. У твоей матери подобного оправдания не было. Флоренгиане поклоняются примерно таким же богам, но наши ритуалы она находила странными. И, вне всякого сомнения, не слишком старательно исполняла религиозные обязательства. Я никогда не прощу себя за то, что не предвидел, чем это грозит. Многие люди не понимали, почему она так себя вела. И делали совершенно неправильные выводы.
Френу передернуло.
— Прости, отец.
Она начала расхаживать по дворику. Обычно они подобные вещи не обсуждали.
— Теперь мне поздно себя корить, однако я должен был увидеть, что и тебе грозит та же участь. Ты без промедлений принесешь клятву. Высшая жрица Бхария согласилась лично вести церемонию, и я хочу, чтобы ты устроила самый роскошный праздник в честь этого события. Денег не жалей! Пусть весь город узнает, что ты оказала почтение Светлым.
Он начал разговор с того, что упомянул о своем визите во дворец. Затем сообщил, что на церемонии настаивает Высшая навозница Бхария, хотя она приходила к нему с визитом сегодня утром, уже после того, как он послал за Френой. Выходит, она тоже была вчера во дворце, и отец слегка подсластил пилюлю?
— Чует мое сердце, за всем этим скрывается какой-то нетерпеливый женишок. Мне придется отбиваться от сопливого и прыщавого внука жрицы или от неотесанного родственничка сатрапа Эйда?
— Френа!
— Извини, — пробормотала она, хотя на самом деле нисколько не жалела о сказанном.
Она мечтала путешествовать, посмотреть Вигелию, а потом открыть художественную фабрику и поддерживать скульпторов и ремесленников. Богатство Хорта защищало Френу от нежелательных претендентов на ее руку, но только не от сатрапа.
— Когда должно произойти это событие?
— Мы с Высшей жрицей договорились о следующей шестидневке.
— Что? Ты сошел с ума! Минимум через полгода!
Хорт встал. В обуви на толстой подошве он был выше, чем она.
— Я терпелив, Френа, но заслуживаю и маломальского уважения.
— Извини, отец. Я не права.
— Твои извинения приняты. — Он ласково улыбнулся. — Тебе пора готовиться.
Да, доклад о делах в Кирне мог подождать, но Альс… Она пожалела, что сразу не рассказала о случившемся.
— Альс сломал руку, отец. Он очень страдал, поэтому мы оставили его на ферме «У Каньона», а Верк привез меня домой. Завтра он доставит его к целителям. Я попросила мастера Тринвара послать им подарок.
С тем же успехом можно было незаметно провести детеныша муфлона через стаю волков или утаить правду в присутствии укриста.
— И как же Альс сломал руку?
Френа глубоко вздохнула.
— Твоя деревушка Биттерфилд… ее жители проводили какую-то церемонию, а мы подъехали слишком близко. Им не понравилось, что мы подсматриваем или еще что. Ну, они и давай кидаться в нас всякими предметами…
— Какую церемонию?
Френа отшатнулась, так потряс ее отцовский крик, а затем выпалила в ответ:
— Они хотели заживо похоронить человека!
— Нет! — Ее отец рухнул на стул, страшно побледнев. — И они решили, что вы его спасаете? О Френа! Как ты могла быть такой… О чем только думал Верк? Что ты сделала с Верком?
— Сделала? Да ничего. А что я могла с нимсделать? Я не имела ни малейшего понятия о том, что там происходило. И всего лишь хотела посмотреть. Верк вел себя безупречно, мы постарались как можно быстрее оттуда уехать. — Она уставилась на Хорта, в глазах которого застыл ужас. — Отец, что случилось? Тебе нехорошо?