Дети Хаоса
Шрифт:
— У нас опять появились дезертиры, командир охоты? — резко спросила она у Дарага.
— Я предупреждал, что Героев не следует использовать в качестве слуг.
Похожий на волка Дараг разительно отличался от покладистого и бессловесного Перага, но даже Дараг не осмелился бы так ответить Салтайе, когда они отплывали из Косорда. Тогда под его командой находилось пять лодок и сорок восемь человек. Но однажды «Возлюбленный Храды» потерял связь с остальными судами, и вместе с ним исчезли двенадцать веристов, а три дня спустя дезертировали «Нуртгата» и «Красное Крыло» — в них находилось еще шестнадцать веристов.
Как ядовито заметил Хорт в разговоре с Фабией, если сестра Стралга может потерять половину своего эскорта, то общее число дезертиров среди Героев должно быть огромным. Но куда направлялись дезертиры и чем могли заняться в будущем? Неужели они нашли способ избегать взоров Свидетельниц, или Свидетельницы перестали отвечать на вопросы сатрапа?
— Наверное, дело в снеге, — сказал сияющий Хорт. — Теперь перевалы практически не проходимы, как думаешь?
После того, как количество воинов уменьшилось вдвое, веристы стали вести себя гораздо агрессивнее, они даже не пытались скрывать свое недовольство, а Салтайя и Дараг открыто обменивались язвительными репликами. Хорт вел себя безупречно вежливо, постоянно улыбался и даже смеялся — влажная постель отпугивает змей, говорил он, а дизентерия очень полезна, она оказывает очищающее действие на организм. Фабия подозревала, что Хорт помогал дезертирам. Если так, то она не понимала, почему он не сбежал вместе с ними, но Фабия догадывалась, что у него наверняка имелись на то свои причины.
— Похоже, к нам идет мастер порта, — добавил он. — Он собирает плату за якорные стоянки. Может быть, имеет смысл отправить кого-то из его людей, чтобы они сообщили вашему почтенному брату о нашем прибытии, миледи?
Тощего старого чиновника, ковылявшего в их направлении, сопровождали трое юношей с посохами — очевидно, они его охраняли на случай, если речной народ не пожелает платить налоги сатрапу.
— Да помогут нам боги! — воскликнула Фабия. — Можно выбрать любого! — Все трое были близнецами.
— В этом нет необходимости, — вмешался Дараг, показывая на две колесницы, спускающиеся с холма.
Матросы направили мастера порта к Салтайе, которая сердито отослала их к Дарагу, и они начали спорить о деньгах. К тому моменту, когда все вопросы удалось уладить, к ним подъехали колесницы, запряженные онаграми. Фабия вновь расслабилась — один возница был слишком стар, чтобы оказаться Катратом Хорольдсоном, а на другом был зеленый шарф командира охоты. На обоих, под накидками, были надеты штаны и куртки с длинными рукавами — в отличие от людей Дарага в накидках, полностью пропитавшихся водой.
Колесницы остановились, но возницы не спешили спрыгнуть на землю — возможно, не хотели оставлять онагров без присмотра. Гладко выбритый молодой офицер, отсалютовавший Салтайе, оказался худым и невероятно высоким даже для вериста. Он был слишком молод для своего чина. Его лицо могло бы стать мечтой многих девушек, если бы не четыре алых следа от когтей, начинавшихся сразу под глазом и пересекавших рот. Он немного напомнил Фабии Снурга, который был ее личным стражем и которого Фабия, в отличие от остальных веристов, могла переносить. Снург исчез со второй группой дезертиров.
— Леди Салтайя? Командир охоты Феллард Локисон к вашим услугам. Добро пожаловать в Трайфорс.
— А где сатрап? — резко спросила Салтайя. — Неужели он не мог получше организовать встречу?
— Сейчас нам катастрофически не хватает людей. — Феллард смотрел на Дарага, и каждый из них ждал, кто первым отдаст честь. А когда стало очевидно, что это не входит в намерения ни того, ни другого… — Вы поступили безрассудно храбро, не позаботившись о соответствующей одежде для ваших людей, командир охоты. О! Леди Фабия? — Он засиял, повернувшись к ней и демонстрируя бастионы слоновой кости. — Для меня, Фелларда Локисона, командира охоты Кулака, огромная честь познакомиться с вами. Вы можете называть меня Феллард.
— Мне и в голову бы не пришло выказать такое неуважение.
— Ваш жених покинул город — как вам нравится эта новость, Фабия?
— А как вам понравится это — в качестве улыбки, Феллард? — И она широко улыбнулась.
У него также оказалась приятная улыбка, несмотря на изуродованную губу. Он слегка поклонился и подмигнул Фабии.
— Мы можем отвезти леди во дворец. Боюсь, мужчинам придется идти пешком.
Салтайя повернулась к Дарагу.
— Командир охоты, позаботься о том, чтобы Вигсон пришел с тобой.
Воспользовавшись представившимся шансом, Фабия сделала четыре быстрых шага, ухватилась за протянутую руку и оказалась в колеснице. Локисон поднял поводья, и колесница покатилась по дороге. Он улыбнулся Фабии.
— Я польщен, Фабия.
— Благодарю, Феллард. — Как приятно хотя бы на время освободиться от Королевы Теней! — Вы обрели опасного врага, — сказала Фабия, когда колесница стала подниматься в гору.
— Салтайя? Вот еще! Их дни сочтены — не только Салтайи, но и ее братьев. Стралг проигрывает войну, а Терек окончательно спятил. — Феллард усмехнулся, не обращая внимания на онагров. — Вы действительно хотите выйти замуж за Катрата Хорольдсона?
— Возможно, у меня не будет выбора. — Фабия вдруг представила Хорта с петлей на шее.
— Он слизняк.
Феллард коснулся ее руки. Совсем как Верк. Неужели молодые люди в колесницах всегда так себя ведут? Скьяр вдруг показался ей очень далеким.
— По сравнению с кем?
— С кем угодно.
— И давно он покинул город?
— Три дня назад. Караван еще не ушел; вы можете застать его в Нардалборге. Или я могу помочь вам бежать.
Одно дело говорить гадости о семействе Храгов и совсем другое открыто предлагать измену.
— И что мне нужно делать?
— Спрятаться в моей спальне. Я буду носить вам пищу и согревать по ночам.
Возмутительно! Интересно, почему она рассмеялась?
— Нет, такой вариант еще хуже.
— Женщин, прошедших через это испытание, не счесть, однако все они остались в полнейшем восторге.
— Не сомневаюсь.
— О, да вы не только красавица, но и умница! У этой женщины есть все.
— Кроме свободы.
Когда колесница выехала на широкую улицу, Фабия обратила внимание на то, что все дома построены из камня. Между тем настроение Локисона изменилось.