Дети луны

Alfranza

Шарлотта смотрела на молодое лицо мужчины и ей вдруг почудилось, что невидимая рука указывает ей на подпол. Стараясь не тревожить спящего мужчину, Шарлотта аккуратно взяла лампу, зажгла ее и опустилась на пол, ощупывая руками половицы, которые кое-где вздымались видимо от сырости. Одна половица отходила слишком явно и Шарлотта легко сковырнула ее.

Под ней лежали какие-то письма. Навскидку где-то около десяти, но может и более. Шарлотта потянулась взять их и тут же сзади скрипнул пол. Это в комнату спешила войти Дороти, чтобы узнать почему Шарлотта убежала ничего ей не объяснив. Юная писательница,

едва успела поставить половицу на место и встать в колен.

– Что случилось? – стараясь говорить как можно тише, спросила Дороти едва войдя на порог. – Может пояснишь?

Может быть, Шарлотта и пояснила бы свое поведение, если бы могла достойно преподнести отказ. Но на данный момент ей к голову пришла мысль, что в доме священника есть тот, кто может хорошо знать убийцу. А точнее, может быть с ним знаком, но вот знать, что это убийца... вряд ли. Нужно было ложится спать, а утром разыскать Зака и Барта. Возможно это и есть тот самый клюк к разгадке убийств. И он лежит не под половицами, а под носом у всех.

– Мне просто не здоровится, Дороти. Прости, я пойду, лягу.

Она так и не смогла сказать Дороти, что ничего не почувствовала там, на сеновале. Никакого желания, никакого возбуждения. Шарлотта понимала, что если сказать прямо и резко, это обидит Дороти и неизвестно на что она будет способна, если поймет, что Шарлотта вовсе не хочет с ней проводить ночь на сеновале. Поэтому нужен был другой, более щадящий и нелегкий подход. Ждать.

– Мать Природа, луч наш в царстве тьмы.

Защити своих детей от мглы.

Снова свет и снова новый день настал,

И огонь его бездушных покарал.

Ева знала много заклинаний против тьмы, бездушия городских констеблей и реальности происходящих законов. Но все чаще она задумывалась о том, что это не навсегда. Нужно было что-то еще, какую-то прочную защиту кроме заклинаний и снадобий. Она – женщина, которой поручено воспитывать не только свою дочь, но Кадо, которого бросили родители. И Кэндис, у которой не осталось никого в роду. И Тимоти, родителей которого повесили за воровство. И многих других детей, которым некуда было пойти, они не нужны были никому. Ева понимала, что не смотря на весь пафос свободы, которую дает природа и ведьмин клан, им нужен был мужчина, настоящий, сильный, который не чужд изменить свое мнение, в угоду лучшей жизни.

– Мам, – отвлекла Еву от невеселых мыслей Вилма. – Ты жалеешь, что отпустила ту девушку?

– Нет. Я верю, что она убоится ведьминого проклятия. Но помимо этого, как уже сказал Тимоти, нам нужна связь с городом. Прочная связь.

– Лили и Бейба казнил тот, кого ты ненавидишь?

Ева вздрогнула, тут же одев маску равнодушия. Она не хотела помнить о том, о чем, тем не менее, не могла забыть ни единого дня. Сколько же сил ей требовалось ежедневно, чтобы стиснув зубы не вспоминать, как бы она могла жить, если бы просто вовремя увидела подвох.

– Лили и Бейб стали жертвами своей неторопливости и любопытства. Они пренебрегли осторожностью и их постигла участь всех тех, кто сует свой нос в чужие дела без должного разумения, – витиевато объяснила Ева. – Ежели ты будет так же безрассудна и наивна, как Лили, ты так же падешь жертвой эгоизма городских жителей.

– Но Чарли ведь не такая, как они все? – не унималась Вилма.

Ей очень хотелось, чтобы Чарли была хорошей, интересной, такой с кем можно было погулять в лесу и помечтать о другой жизни, которая может когда-нибудь наступить. Вилме не хватало разговоров, простых мечтаний в обществе такой же фантазерки как она сама. Однако, Чарли ей понравилась тем, что она так же как и Вилма наивно полагала, что сможет изменить хоть что-то одним своим желанием поменять. В этом всем Вилме виделась родственная душа, скрытая и замаскированная под слоем ненужных слов образовательного толка.

– Чарли такая же, как они все. Она просто еще молода, чтобы понять это. Будь осторожна с ней, когда отправишься в четверг за нужной нам всем информацией. Эта юная леди может привести тебя на плаху и тогда уже никто не сможет тебе помочь. Ты поняла?

Вилма молчала поджав губы. Ей не хотелось верить в то, что ее чутье могло подвести. Ведь она чувствовала в Чарли что-то знакомое, что-то родное. Она не могла ошибиться в своих ощущениях, ведь это единственное, что истинно.

– Я поняла, мама. Можно я пойду на сенокос с Тимоти, Бриджит и Рут?

– Нет, ты нужна мне подле дома. Сегодня двадцать третий лунный день. Ты должна помочь мне наловить ящериц и приготовить наше фирменное блюдо “Кровавый хвост”. Позови мне, пожалуйста, Кристину и Мадлен. Нужно наносить в кадки воды и достать из подпола холщевых мешков.

Вскочив с постели спозаранку, Шарлотта обнаружила, что у койки детектива уже сидит, читая книжку Майк. Поэтому как можно тише она выбралась из дома отца Уэнрайта, стараясь не перебудить всех в нем и направилась прямиком к домику напротив. Именно там должен жить Зак и его пес.

Едва подойдя к деревянному новенькому палисаду, она завидела уже не молодого мужчину, копающегося с грядке с капустой. Рядом послушно сидел рыжий пес.

– Доброе утро, мистер! Простите, не здесь ли живет Закари?

Мужчина распрямил явно затекшую спину и показался Шарлотте очень усталым и тщедушным старцем, хотя таким не казался. Он вытер пот со лба, оставляя грязную полосу на щеке от земли и кашлянув, ответил:

– Он за пашней. Овец пасет.

Обойдя крепкий частокол, Шарлотта направилась по едва видимой тропинке за пашню и уже вскоре увидела большую отару овец и тщедушного широкоплечего паренька, который беседовал с другим... более высоким. Они явно что-то выясняли, спорили. Но ни криков, ни повышения голоса не слышалось. Шарлотта остановилась вблизи небольшого подлеска и решила подождать, пока рослый парень не уйдет восвояси.

Но они продолжали спорить и разговор по всей видимости накалялся. Пока неожиданно Шарлотты, рослый парень не толкнул со всей дури Зака в грудь и затем налетев на него сверху, начал дубасить кулаками. Юная писательница не долго думая, схватила толстую корягу, лежавшую в овраге и бросилась на помощь.

– Эй, – замахнулась она на рослого драчуна. – Ну-ка отойди от него!

Рослый парень перестал колотить Зака и мгновенно вскочив на ноги, дал деру в направлении мельницы. Зак, уже изрядно побитый, с кровью на губе и щеке, вскочил на ноги и стал отряхиваться, пытаясь отдышаться.